– Меня ждет новое начало. Я уверена. Здесь все мешает мне раскрыть свой потенциал. В Нью-Йорке я могу стать другим человеком. Я найду агента, который поможет мне попасть на страницы журналов и на подиум, – напевным голосом произнесла Имоджен, ее зеленые глаза были устремлены вдаль.
Цвет глаз – единственное, что объединяло нас, двух сестер; если мои волосы были рыжими, то у Имоджен был клубничный блонд, хотя с шестнадцати лет она красилась в более холодный цвет, ненавидя легкий оттенок рыжины. Цвет моих волос же вовсе не уходил в клубничный оттенок – они выглядели ярко-рыжими вне зависимости от освещения.
Имоджен оперлась острыми локтями на перила моста, мечтая о славном будущем вдали от родного города и нашей семьи. Вдали от всего, что, казалось бы, сдерживало и тяготило ее. Вскоре Дублин и река Лиффи исчезнут и станут лишь далеким воспоминанием.
– Я буду скучать по тебе, – прошептала я. Несмотря на наши разногласия, Имоджен всегда была важной частью моей жизни.
Шум воды под мостом Полпенни звучал как печальный плач, но я любила свой родной город. Любила даже визг чемоданных колесиков, доносившийся от нетерпеливых туристов, тащивших багаж по мощеным улицам в надежде, что смогут открыть для себя всю красоту Дублина за выходные. Любила даже вонь от рвоты и мочи в Темпл-Баре воскресным утром.
Хотя, может, и нет.
Имоджен ничего не сказала. Я не была уверена, не расслышала ли она меня или ей просто было трудно сказать что-то в ответ. Она отдалилась, и мне стало сложнее понимать ее. Она давно мечтала уехать, и теперь у нее наконец появились деньги: удачный шантаж биологического отца Финна – если бы он не заплатил, она могла рассказать его жене, что от него забеременела шестнадцатилетняя девушка.
– Разве ты не хочешь подождать до третьего дня рождения Финна? Осталось всего четыре недели, – заметила я.
Имоджен ссутулилась, ее тонкие пальцы вцепились в перила.
– Я не могу. Я уже забронировала рейс. Вы с мамой позаботитесь о нем. Он даже не поймет, что меня нет. Через год или два он вообще забудет о моем существовании.
Мое сердце сжалось от ее слов. Мне хотелось защитить Имоджен, сказать, что она и не могла позаботиться о Финне в ее юном возрасте, – она родила его через три месяца после своего семнадцатого дня рождения, – что начало жизни Финна было достаточно трудным, ведь он родился на восемь недель раньше срока. Но те же самые причины никогда не мешали мне заботиться о нем. Также как молодость не помешала маме заботиться о нас; она родила Имоджен через две недели после своего шестнадцатилетия, а затем меня – двенадцать месяцев спустя.
– Я не смогу стать знаменитой, если не уеду в Нью-Йорк, – вздохнула Имоджен, приняв на секунду виноватый вид. – Я становлюсь старше. В двадцать лет у меня еще есть шанс сделать карьеру модели, но я не могу продолжать ждать.
Она снялась в нескольких рекламных роликах для небольших брендов и приняла участие в ряде показов в торговых центрах Дублина, но после этого ее модельная карьера не зашла дальше селфи на странице в социальных сетях.
– Я знаю.
– Ты веришь в меня, да? И в то, что я смогу стать знаменитой моделью?
– Разумеется, – подтвердила я.
Это была не совсем ложь. Я верила в Имоджен. Она была красивой, высокой и стройной, с острыми скулами. Я верила в ее модельный потенциал и даже восхищалась ее драйвом. Однако я беспокоилась, что она быстро выгорит, если задуманное не будет даваться ей легко или пойдет не так, как она планировала. Боялась, что она поддастся соблазнам, погнавшись за быстрой славой в обмен на что-то опасное.
