Осторожно в книге можно напороться на острые шипы, углы и рассыпанные героями осколки стекла.
Старый Храмовник Авель Ласенте Пятый смотрел во двор через грязное стекло. В руках он крутил ключ от подвала, размышляя, будет ли следующей сереброволосая послушница, развешивающая простыни на улице, или же меч судьбы падёт на кого-то ещё из его детей. Он медленно отвернулся от окна, гоня эти мысли прочь. Сегодня от его рук во благо Йонора падёт послушница Мила. А час Нэши наступит тогда, когда об этом объявит Бог. Он был слишком маленьким человеком, чтобы понимать мысли Бога. Никто не мог познать Всевышнего, ни он, ни послушники. Им оставалось лишь следовать его воле. Беспрекословно…
Пим напоминала Нэше мышку: такая же маленькая и милая, с глазами, подобными двум глубоким озёрам, разве только Пим была рыжей. В эту минуту оба этих глаза умоляюще смотрели ввысь, о чём-то вопрошая. Нэша улыбнулась и погладила мышку-малышку по волосам.─ Нэша, ─ малышка Пим врезалась в неё и обняла своими маленькими ручками.
─ Поделишься сегодня десертом? ─ надула губки “попрошайка”, стараясь выглядеть милее. Нэша, однако, была непреклонна.
─ Пим, много моркови есть вредно.
─ Вечно ты такая, ─ обиженно нахмурилась она, убежав искать вкусности у других; обычно Пим удавалось забрать себе по два-три лишних десерта. Нэша же удобнее перехватила корзину с бельём, чтобы отправиться его развешивать.
Тёплое солнышко грело спину, лёгкий ветерок колыхал листья и траву. Дети бегали рядом с белым двухэтажным зданием, напоминающим готическую церковь с небольшой пристройкой. Но вместо креста на стене между двумя острыми башнями висел тёмный полумесяц с длинным мазком посередине. То был знак Йонора, и напоминал он больше кошачий глаз, что, как казалось Нэше, следил за ней и прочими обитателями приюта. Такой же знак был и на её бледном запястье: всем приютским его выжигали, метя, подобно скоту, да и шрам от этого знака было уже не свести. Нэша, однако, не переживала: её тело памятовало куда большую боль и носило куда более глубокие шрамы…
Девушка неспешно развешивала серые простыни; когда-то, может, они и были белыми, но время потрепало и их ткань, что ветер вместе с подолом тёмно-синего сарафана девушки и её серебристыми короткими локонами легко поднимал вверх. Вокруг царила безмятежность.
─ Йонор любит трудолюбивых людей, ─ за простынями вдруг показался старый мужчина в белой рясе.
Наставник нечасто выходил на люди, жалуясь на слабость и боль в ногах, и, хотя ему было лишь сорок, морщины уже лежали глубокими впадинами на добром лице. По вечерам отец Авель читал молитвы, законы Йонора и выслушивал детей. Для всех в приюте он был спасителем ─ тем, кто отогнал от молодых душ тьму и подарил свет, и посему лишь заслуживал большого почёта.─ Отец Авель, ─ Нэнэ поклонилась в знак приветствия.
Нэша была в приюте чуть больше полугода и не считала это время долгим, ведь действительно долгими были её дни во тьме пустынных земель…─ Не стоит кланяться, мы же не на службе. Расслабься немного, ─ он мягко улыбнулся, и Нэша продолжила развешивать постельное белье, за чем отец Авель наблюдал. ─ Ты уже давно у нас, дитя.
─ Вполне, отец, ─ безэмоционально ответила она.
Он говорил об этом как о чём-то обыденном, но все в приюте знали ─ уход равен смерти, ведь там, за лесом, возвышается купол, под которым кипит жизнь, и порождает она тех, кто готов растерзать и убить. Идти приходилось в место, где приютским не рады, но больше было некуда. Разве только на верную смерть.─ Я подумываю доверить тебе ответственную работу. На следующей неделе уходит Мила, и я желаю, чтобы ты взяла на себя её обязанности.
─ Хорошо, ─ голос Нэши не дрогнул, на что старик усмехнулся.
