ГЛАВА 1. Отражения в лужах
Словно в зеркале страшной
ночи
И беснуется и не хочет
Узнавать себя человек,
А по набережной
легендарной
Приближался не календарный
-
Настоящий Двадцатый Век.
А. Ахматова
16 апреля 1920.
Российская империя, Петроград.
Екатерина Михайловна
В огромной луже перед Аничковым
мостом отразился озирающийся молодой человек, прошедший тут секунду
назад. Он вытащил кошелёк из корзины молодой девушки, глазевшей по
сторонам, спрятал в полу своего пальто, обогнал жертву и даже
приподнял кепи, желая ей "доброго утра". Можно было бы кинуться
вперёд, за ним, предупредить ограбленную, вернуть украденное, но
Катерина лишь ускорила шаг. А отражение тут же смылось, сбитое
ногой спешащего прохожего.
Блеклое солнце в проталинах серого
мутного неба навевало тоску и уныние. Не улучшило настроение ни то,
что впереди ждали два дня, свободных от службы, ни то, что весна
потихоньку всё же вступала в свои права.
Шагая по Невскому проспекту –
главной магистрали столицы, Катя рассуждала о том, не попроситься
ли ей обратно, на прежнее место работы – в ломбард на Литейном. Но
мысль не успела оформиться в решение – девушка дошла до парадной
конторы, за дверью которой монументально возвышалась Серафима
Ивановна, главный архивариус и цербер всея конторы. Была она
женщиной злобной, желчной, несчастной по сути своей; старой девой,
верой и правдой служившей потомкам великого ювелира Фридриха
Маберже уже сорок лет.
– Вы сегодня вовремя, голубушка, –
поджав тонкие бескровные губы, отвесила хмуро вместо
приветствия.
За пять минут до восьми утра каждый
рабочий день Серафима Ивановна занимала свой пост в дверях,
запоминая опоздавших, чтобы в последующем донести эту информацию
начальнику – педантичному потомственному немцу Густаву Маберже,
старшему внуку великого Фридриха. Чтобы запоминать всех нарушителей
порядка, ей не требовались ни перо, ни бумага. Женщина обладала
потрясающей памятью и феноменальной въедливостью, благодаря чему и
стала неизменным и незаменимым архивариусом конторы. Она
безошибочно помнила все изделия, вышедшие из-под рук умелых
мастеров ювелирного дела, расходы материалов и фамилии поставщиков
драгоценных камней. Все то, что скрупулёзно и подробно записывалось
в специальные ведомости, книги и сводки, хранилось в голове
Серафимы на протяжении всех её бездарно прожитых лет.
– Доброе утро, – поприветствовала
Катя всех сослуживцев, проходя внутрь.
В ювелирной конторе Фридриха Маберже
девушка служила всего второй год. Вначале по протекции своего
дядюшки была определена в ломбард, где принимала на оценку золотые
и серебряные украшения, которые приносят под залог горожане,
оказавшиеся в стеснённых финансовых условиях. Чаще всего это были
совсем уж отчаявшиеся люди: вдовы, сдающие обручальные кольца,
бедные девицы, закладывающие серьги, оставшиеся от родителей,
студенты, несущие последнее, что можно заложить – бабушкину брошь
или портсигар деда. По началу Катерине с её сердобольностью и
жалостливостью было трудно, она искренне надеялась, что положение
дел посетителей выправится, и они выкупят сданные вещи обратно. Но
проходило время, практически никто не возвращался за кольцами,
серьгами и серебряными подсвечниками. Девушка тоже стала спокойнее
относиться к потоку скорби и печали, который проходил через её руки
в течение рабочего дня, чужие беды уже почти не задевали душу.
После полугода хорошей работы Катю
повысили в должности до помощницы ювелира. В её обязанности входили
сортировка изделий, передаваемых на лом, разбор изделий на
составные части: золото шло на переплавку, драгоценные и
полудрагоценные камни передавали в другой цех резчикам.
А аккурат после Рождества Христова
перевели Катю в главную контору на Невском проспекте. Теперь в её
обязанности входило обслуживание покупателей, которые лично или
через поверенных оформляли сделки по приобретению ювелирных
изделий
