– Меня зовут Майлис Арден Вайолетт, – сказала я, выдохнув.
Посреди комнаты неторопливо кружилась пыль в рассветных лучах.
Те попадали мне прямо на лицо, вынуждая щуриться, но разглядеть
врага было нужно.
Мужчина напротив откинулся в кресле, покрутил лежащий на столе
нож – его он снял у меня с пояса.
Захотелось еще раз расцарапать его самодовольную морду. Поганая
ищейка! Но мои руки были теперь плотно скручены за спинкой стула.
Грудь поднялась от резкого вздоха, и это беспомощное положение еще
больше злило.
– Красивое имя, – усмехнулся он, взлохматив темные волосы.
Мужчина был в обычной одежде, никаких символов власти, но я
чутьем поняла: точно ищейка, хоть и притворяется обывателем. Только
у них такие взгляды.
– Знаю, – оскалилась я в недоброй улыбке. – Мама постаралась.
Когда-то наш род считался благородным, поэтому имен у меня… просто
завались. На любой вкус. Для своих Майлис. А если еще короче –
Лиса, – меня понесло, как и всегда, когда верх брала ярость. – Не
бойтесь, не бешеная, кусаться не буду.
По правда говоря, только моя прабабка была из знаменитого рода,
а вот дальше жизнь семьи задорно понеслась в бездну, в итоге мать
сначала шила платья на заказ, денег было всё меньше, потом начала
пить и закончила довольно печально. Отец же неудачно попал в
сопротивление при свержении короля пятнадцать лет назад и погиб.
Мне пришлось выживать одной – так, как умела. И да, все наказания
за прошлые грехи я уже понесла, так что скрывать имя мне
незачем!
– Лиса, значит… – задумчиво повторил дознаватель с бардаком на
голове и потер расцарапанную до крови щеку.
Ну-ну. Нечего было скручивать меня за руки и обвинять во лжи. Я
имела полное право сбежать из проклятого дома бургомистра – потому
что никого не убивала. Ну и что, что он умер. Всему виной стало
лишь мое неуместное любопытство.
Но этот следователь возник так бесшумно из ниоткуда на лестнице,
что я растерялась. Застыла на месте, явно ведь не была похожа на
простую служанку. А после попыталась скрыться и не успела.
И вот теперь сижу связанная на допросе в одной из гостиничных
комнат, где остановился этот кучерявый тип, невесть кем себя
возомнивший. Он отволок меня сюда из особняка бургомистра напротив,
да так ловко и быстро, что я не успела и слово пикнуть. Может, нас
и видели служанки с первого этажа, но сложно сказать точно. Хотя
они те еще любительницы распускать слухи…
Еще раз захотелось проверить веревки на прочность – я осторожно
пошевелила пальцами. За много лет привыкла к допросам от
неповоротливых увальней – городских стражников, дознавателей
местного разлива, насквозь пропахших выпивкой и равнодушием. Их
метод ведения дел с нарушителями закона обычно выглядел так:
ударить чем потяжелее, наорать или отдать свирепому солдафону,
выбить признание, отправить на каторгу или в клетку подземелья –
вплоть до выкупа от “своих” или смягчения приговора. С женщинами
вели себя не так жестко, но куда более непристойно.
Мой нынешний собеседник, сидящий в полутени спиной к окну, был
полнейшим нарушением правил. Лет тридцати, с отточенными чертами
лица, каждая словно взмах клинка: острые скулы, углы подбородка,
ровная линия довольно выразительных губ. Похоже, ловкий – если
судить по скупым и точным движениям. Не будет обрушивать поток
словесных помоев, но и не ударит без дела.
И эти его глазищи: дерзкие, светлые с темными ресницами. Могли
бы делать его внешность сладкой, но ощущение было обманчивым.
Неуловимый восточный разрез лишь закреплял кричащее сейчас чувство
опасности, а слушать интуицию я умела. Дознаватель смотрел мне в
лицо, и впервые захотелось отвести взгляд. Но нельзя. Я невиновна,
а смятение лишь уличит меня в преступном сговоре.
