В этом году лето в Южную пустошь пришло почти на месяц раньше. В
столице Грилории, Яснограде, еще только-только начал таять снег, а
бурные весенние ручьи рванули прочь из города, унося с собой
промозглую серость зимы, а мы уже изнывали от жары.
Ургородские матери, приехавшие в наше поселение около месяца
назад, сразу, как только до них дошли слухи о найденном золотом
кладе, поведали, что по всем приметам этот год обещает быть очень
засушливым, а значит неблагоприятным для сельского хозяйства. И у
меня не было оснований им не верить. Климат Ургорода гораздо больше
похож на Южную пустошь, чем в северной части Грилории, где я
выросла и прожила почти сорок лет своей жизни.
Предстоящая засуха очень сильно мешала нашим планам. Все же
основной упор мы делали именно на развитие сельского хозяйства
нашей маленькой, только начинающей развиваться страны. Возить
продовольствие из Грилории было довольно дорого, а чтобы прокормить
хотя бы небольшой город, строительство которого мы хотели начать в
самом ближайшем будущем, необходимо было распахать и засеять все
ближайшие окрестности. Тем более, что люди Гирема за зиму и весну
основательно зачистили территорию вокруг нашего поселения от
измененных Древней магией животных.
Хотя, говоря о магии, уже следовало бы не использовать привычное
определение «Древняя», ведь магия перестала быть сказкой. Фиодор с
армией ученых и философов, которых он собрал со всей страны, при
помощи Рошки, нашего первого выявленного мага, прямо сейчас
занимались изучением этого странного явления. И хотя успехи были
более, чем скромные, я не теряла надежду, что нам удастся найти
способ управлять новой силой. Или хотя бы обезопасить себя от ее
влияния.
К счастью, стихийная магия Южной пустоши ничем особенным себя не
проявляла. Если не считать, что она мешала видениям Анни. Помехи,
создаваемые магией, сохранившейся с времен Последний Битвы,
действовали не постоянно. Иногда моя дочь могла видеть расклад
возможных вероятностей ближайшего будущего, но чаще всего от ее
внутреннего взора были закрыты даже события завтрашнего дня. Это
вгоняло наследницу Древнего Бога Абрегора в уныние. Она не привыкла
жить, не зная, к чему приведет то или иное ее решение. Но больше
всего ее угнетала невозможность помочь нам избежать
неприятностей.
Когда у Катрилы начались роды, Анни чуть не впала в истерику,
потому что в тот день Южин как раз уехал в Ургород, чтобы продать
излишки измененной калины, которую мы собрали после первых
заморозков. Год выдался на редкость урожайным, и ягод было столько,
что мы надеялись неплохо заработать.
Все прошло довольно легко. Когда Южин вернулся, Катрила уже
встала с постели. Дочь, которая казалась мне ее уменьшенной копией,
она назвала Татианой, в честь своей матери. Сейчас ей было уже
почти два месяца.
Самым ценным для меня было то, что Катрила решила не следовать
обычаям своей родины и не стала запирать дочь в покоях, не
показывая ее никому. Она вышла к нашим людям, которые еще с
памятной битвы над крысами стали видеть в ней мою главную
помощницу, с дочерью на руках сразу, как только смогла. И
договорилась с Анни, что после возвращения в императорский дворец
ее дочь станет подругой в детских играх пока еще не родившегося
принца. И будущего императора. Не знаю, понимала ли сама Катрила,
или это просто был способ избавить Тати, как все звали малышку, от
традиционного в Абрегории одиночества, но я очень надеялась, что
сын Анни, проведя все детство в компании двоюродной сестры, найдет
способ изменить привычку своих подданных запирать девочек в четырех
стенах с рождения до самой свадьбы.
Но пока до этого было далеко. Пока меня больше заботили проблемы
моего маленького, как сказал Гирем, «кукольного» королевства. Я
пережила обиду на него за эти слова. Поняла, что он был прав, и
перестала бояться этого слова. Немного смягчила жесткий церемониал,
осознав, что именно мое стремление быть «настоящей королевой»
создает ту самую картинку ненатуральности, «кукольности»
происходящего. А ведь эти люди, которые прямо сейчас находятся
рядом со мной и помогают строить мою страну, уже стали ее опорой и
поддержкой. И я решила, что аристократию лучше вырастить самой, чем
притащить откуда-то со стороны. Поэтому, несмотря на недовольство
герцога Форента, я раздала титулы тем, кто все это время шел одной
дорогой со мной плечом к плечу, поддерживая и помогая. Южин,
старший сын Кейрима, ставший наследником своего отца, Прохом и еще
несколько человек получили титулы баронов Южной Грилории.
