Глава 1.
Лина всегда знала, что с ней что-то не так. В семнадцать лет она до сих пор иногда просыпалась с чувством, что только что была кем-то другим – не собой-вчерашней, а совершенно другой личностью, с другими воспоминаниями, другими болями. Эти ощущения прилипали к ней, как паутина, до самого завтрака.
Сегодня утром было хуже обычного. Проснувшись в своей крошечной комнате в общежитии, она несколько минут не могла понять, где находится. В голове метались образы – каменные стены, пропитанные древностью, звон мечей, запах трав… А потом реальность медленно просочилась обратно: серые стены общаги, шум автомобилей за окном, треск батареи отопления.
– Лина, подъем! – В дверь постучала Катя, её соседка по комнате. – Опоздаешь на первую пару!
Лина села на кровати, растирая виски. Головная боль была такой же знакомой, как эти утренние видения. Врачи называли это – переутомлением— и – подростковыми гормональными изменениями— . Лина называла это адом.
В университете она изучала историю искусств – единственное, что по-настоящему её увлекало. Древние цивилизации, забытые языки, артефакты прошлого – всё это казалось ей более реальным, чем окружающий мир. Преподаватели хвалили её за – необычайную интуицию— при работе с древними текстами. Если бы они знали, что половину переводов она делает не логикой, а каким-то внутренним знанием, словно когда-то сама писала эти строки…
– Мисс Волкова, – профессор Дмитриев остановился возле её стола после лекции. – Мне нужно с вами поговорить.
Лина замерла. Дмитриев был странным преподавателем – молодой, не старше тридцати, но с глазами, в которых плескалась какая-то древняя мудрость. Студентки млели от его загадочности, но Лина всегда чувствовала от него что-то… неземное.
– Ваш последний реферат о кельтских рунах, – он положил перед ней тетрадь. – Откуда у вас эти знания?
Лина взглянула на свою работу и похолодела. На полях она нацарапала символы, которых точно не было ни в одном учебнике. Более того – она не помнила, когда их рисовала.
– Я… не знаю, – честно призналась она.
Дмитриев внимательно изучил её лицо.
– В субботу, в десять утра. Старый корпус, третий этаж, аудитория 3-15. Приходите одна.
Он ушёл, не дожидаясь ответа, оставив Лину в полном недоумении. Аудитории 3-15 не существовало – она знала старый корпус как свои пять пальцев.
Суббота выдалась серой и дождливой. Лина несколько раз порывалась остаться дома, но любопытство победило. В старом корпусе она поднялась на третий этаж и обнаружила то, чего быть не могло – между аудиториями 3-14 и 3-16 появилась дверь с табличкой – 3-15— .
Лина потёрла глаза, но дверь не исчезла. Более того, из-за неё доносился тихий гул голосов. Она постучала.
– Входите, – раздался знакомый голос Дмитриева.
За дверью оказался не учебный класс, а просторный зал с высокими готическими сводами. По стенам тянулись книжные полки до самого потолка, а в центре стояли несколько кресел, в которых сидели подростки её возраста. В воздухе мерцали крошечные световые точки, медленно кружащиеся под потолком.
– Добро пожаловать в Академию Междумирья, – улыбнулся Дмитриев, но теперь он был одет не в обычный костюм преподавателя, а в длинную тёмно-синюю мантию. – Меня зовут Александр Дмитриев, я один из наставников. А теперь присаживайтесь и выслушайте то, что изменит вашу жизнь навсегда.
Лина медленно опустилась в свободное кресло, не сводя глаз с парящих под потолком огоньков. Рядом сидела девушка с короткими рыжими волосами и веснушками – она выглядела лет на пятнадцать и нервно теребила край свитера. Напротив устроился парень чуть старше Лины, темноволосый, с пронзительными серыми глазами. Он смотрел на неё с едва скрываемым интересом, отчего у Лины засосало под ложечкой.
