Скидываю входящий звонок от матери в пятый раз за этот час.
Сейчас у меня нет времени говорить с ней. Сжимаю телефон в руке и
врываюсь в заполненную аудиторию студентами первокурсниками. Их
немного, всего около пятнадцати. Привлекаю всеобщее внимание своим
бурным появлением. Пятнадцать пар глаз устремляются в мою сторону,
даже преподаватель удивлённо выглядывает из своей коморки, из-за
того, насколько громко хлопнула дверь. Вечерняя лекция ещё не
началась, поэтому я сканирую взглядом присутствующих, цепляясь за
несколько пацанов с татуировками на запястье, сидящих на самом
верхнем ряду прямо у огромного окна.
Они напрягаются при виде меня. Уверенно шагаю. Каблуки ботинок
эхом раздаются по помещению. Девчонки, спускающиеся вниз,
разбегаются от меня как от огня. Не знаю, насколько страшно я
сейчас выгляжу, но если меня сейчас кто-то посмеет остановить, я
просто всех разорву на мелкие кусочки. И пусть меня посадят,
наплевать. К чёрту всё и всех!
Я вас всех уничтожу.
Подхожу и пинаю ногой пустующий стул рядом с партой, за которой
сидят трое парней. Один из них нервно усмехается, когда моя
плиссированная юбка слегка задирается, показывая через тонкие
капроновые колготки мои голубые труселя, но мне в этот момент
вообще всё равно.
Пусть радуются, что увидели хоть что-то хорошее в своей
никчёмной жизни.
Ставлю ногу на край скамейки и нагибаюсь к этим разукрашенным
упырям.
— И чё? — интересуется один из них с петушиной причёской
розового цвета.
Меня они явно узнали. Я в их группе была частым гостем.
— Через плечо, — оскаливаюсь я, по очереди смотря на каждого
идиота перед собой. — Ребята, кажется у вас проблемы.
— Чё те надо, а? — говорит другой с голосом как у тупого качка и
дурацкой блестящей лысиной.
Серьёзно? В таком раннем возрасте и облысение…
Закатываю глаза.
— Реально тупые, — злобно цежу я. — Мой брат в больнице, вы ведь
в курсе, да? Он без сознания. Кто-то хорошенько приложился грязными
ботинками по его рёбрам. Если он умрёт, я вас всех своими руками
придушу.
— Чего? — спрашивает, походу, самый умный из них, потому что я
замечаю страх в его глазах. — Мы тут ни при чём…
— А кто при чём? — нагибаюсь ниже. — Если это кто-то другой,
расскажите мне, и я промолчу, полиции о том, какие гнусности вы
писали про Ноя.
— Мы ничего не знаем. Нас вообще не было на первых парах, —
нервничает. — И мы ничего не писали никому…
Усмехаюсь, достаю телефон и показываю скрины с переписками брата
и этих придурков. Ной сам бы мне этого никогда не показал. Я
случайно увидела их в его ноутбуке, и, конечно же, сделала
скриншоты.
— Кажется, вы не хотите по-хорошему. Молитесь черти, чтобы всё
обошлось, иначе все пойдёте под статью. И я добьюсь того, чтобы вас
вышвырнули из академии. Вам оно надо? С таким трудом поступить в
элитную академию, чтобы с позором отсюда вылететь!
Я-то знаю, что эта троица такие же, как и мы с братом, не по
блату сюда поступили, а лишь собственными силами. Ну, по крайней
мере, Ной точно, а я так, за компанию так сказать.
— Мы, правда, не в курсе… — шепчет лысый.
— Окей, — усмехаюсь и убираю ногу со скамейки, блокирую телефон.
— Значит, будем по-плохому, ребята.
— Постой. Мы говорим правду. Нас не было в академии утром. Это
могут даже камеры подтвердить. Мы только слышали, что там были
старшаки из элиты, — говорит чувак с петушиной причёской.
— И кто? — оборачиваюсь к ним, выгнув одну бровь.
— Не знаем мы. Мы не состоим в их… тусовке.
Элита. Окей. Успела наслышаться об этих ошалевших детишек с
золотой ложкой во рту, которым закон не писан. Даже слух доходил,
что те, кто им не нравится, очень плохо заканчивают. И не просто
отчислением. Могут и семью тронуть.
Но я не верю слухам.
