Ночи три простоять
И три дня продержаться,
Лунным пламенем стать,
Огнем белым сражаться.
Три часа прорыдать,
Три минуты смеяться,
Научиться терять
И сквозь боль улыбаться.
В три секунды забыть,
На три мига забыться
И себя дать добить,
Чтоб победы добиться.
И три мира найти,
И в три мира влюбиться,
Три дороги пройти
И три раза родиться.
Попросить отложить
Неизбежную встречу…
Попросить подождать
Любопытную вечность…
О пользе медовухи, вредности карликовых драконов и планах на
будущее.
- Лео, а куда мы все-таки пойдем? – взволнованно шепчет Эли мне
на ухо.
Нет, только не подумайте ничего такого. Эли просто моя подруга.
И сейчас ей, похоже, не дает покоя вопрос, где же мы будем отмечать
окончание Академии. А прижимается она ко мне просто, чтобы наши
"разговорчики" не засек магистр Нардиш, последние два года как
куратор нашей группы.
- Конечно в «Медовый пряник». Я уже договорился, – отвечаю
я.
- Р-р-аз-говорчики! – неусыпный магистр Ледовский недовольно
прожигает нас взглядом, и Элия как ошпаренная шарахается в
сторону.
Обычные будни нашей Академии. Жаль только, что они скоро
закончатся. И начнется уже другая, не студенческая, а вполне себе
взрослая жизнь.
После любимого окрика магистра шум в аудитории быстро стихает, и
Нардиш, прокашлявшись и грозно посверкав глазами на нерадивых
студентов, торжественно начинает:
- Вот, лоры студенты, и подходит к концу ваша привольная жизнь,
кхм-гм, прошу прощения, я хотел сказать, подходит к концу ваше
обучение в Государственной Гидонской Академии Магии. Поздравляю вас
с успешной сдачей экзаменов! Теперь все вы по-праву носите звание
мастеров магии! Не посрамите же его!
Не знаю как другим, а мне за нарочитой серьезностью и даже
торжественностью магистра Нардиша всегда чудится неприкрытый
сарказм. Слишком уж насмешливо щурит глаза мастер снега и льда,
выдавая такие пафосные речи.
- А сейчас, – продолжает он, – вручение дипломов!
Зал взрывается аплодисментами. Фух. Не отстаю и я. Как все же
быстро пролетели эти семь лет.
- И первым приглашается Леор фо Нойр! Прошу, мастер, что вы там
застряли, – а это уже мне. Вот судьба, быть сыном архимага! Опять
вызывают первым.
Счастливые новоиспеченные мастера гомонящей толпой вываливались
из дверей главного корпуса и группками разбредались праздновать
кто-куда. Эли побежала в общежитие искать Рори и Шори. Только и
мелькнули в толпе светлые кудряшки миниатюрной блондинки. А я
устроился в ветвях старой яблони, облюбованной мной еще на первом
курсе. Как это ни странно звучит, но это дерево было единственным
местом, где я мог по-настоящему остаться наедине с собой и
собраться с мыслями.
Вся территория Гидонской Академии Магии утопала в зелени.
Величественная белая громада заснеженным горным пиком вздымалась
над городом и, казалось, плыла по зеленому морю парка. Выше нее
были только дворец и Башня магов. Но отсюда, с территории Академии,
их не было видно. И если не смотреть в сторону беломраморного
исполина, то можно представить, что находишься в настоящем лесу, а
не в столице.
Ну что тут сказать? Да, я столичный житель. Последние семь лет.
Детство же я провел в семейном поместье, находящемся в пятидесяти
ле от Лорелеи. Как вы уже, наверное, поняли, я сын архимага Гидонии
Дария фо Нойра, по-совместительству директора Академии и
председателя Совета Башни. Архимаг у нас в стране только один. Так
что это не только ранг, но и неофициальная должность. Ну а я – его
единственный сын. Повезло, скажете вы, родиться «с золотой ложкой
во рту». Наверно. Не знаю. За все время обучения я никогда не видел
особой разницы между своим положением и положением большинства
студентов Академии. У всех нас был тот или иной магический дар. Все
мы жили и учились в равных условиях и получали к себе равное
отношение преподавателей. Мои одногруппники, видя это, также
принимали меня за своего. И если в чем и выражалось отношение к
моему родству с директором Академии, так это в редких беззлобных
шутках со стороны ребят и в подтрунивании преподавателей во время
экзаменов. «О, Леор, что опять «автомат»? Нет? Хочешь отвечать
сам?» А так как все экзамены я обычно сдавал на высший бал, то
часто в продолжение приходилось слышать усталое: «Может все-таки
«автомат», фо Нойр?»
