Вскинув подбородок, я придирчиво оцениваю вид в зеркале и
остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья
гармонирует идеально, с украшениями перебора нет.
— Поможешь мне с молнией? — уточняю вполоборота.
Муж застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и идет ко мне. Его
пальцы по-хозяйски ложатся мне на поясницу, и я невольно
вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я всё ещё вздрагиваю.
— Волнуешься? — его глаза в отражении внимательно следят за мной
под жужжание молнии, тянущейся вверх.
— С чего бы?
— Ты знаешь, Таша. Потому что сегодня вновь увидишь своего
старого друга.
Я разглаживаю подол платья и машинально отхожу в сторону, чтобы
вернуть себе личное пространство. Кожа в местах, где касался
Айзек, теперь неприятно зудит, вызывая желание как следует ее
растереть.
— Вряд ли по прошествии такого количества лет нас всё ещё можно
называть друзьями.
— Даже двенадцать лет разлуки не помешали вам сохранить
привязанность. Что уж говорить о шести.
Язвительный ответ уже готов слететь с моих губ, но в этот момент
в спальне появляется Сэм, и я обо всём забываю.
— Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет
ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.
Неподдельное расстройство, написанное у него на лице, вызывает у
меня улыбку. Он и правда терпеть не может рыбный суп.
Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я бы не
задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и
кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит
мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи
солнц.
— Спагетти были в обед, Сэм, — строго произносит Айзек. — Сейчас
ты должен съесть суп.
— Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, — я подхожу к
сыну и провожу ладонью по золотистому ёжику его волос. — Если у неё
возникнут возражения, пусть обратится с ними ко мне.
Позади раздаётся раздражённое бормотание мужа, недовольного тем,
что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я
пропускаю это мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой
Сэма, я всегда выберу второе.
— Ты скоро вернёшься, мам? Я хотел посмотреть с тобой
«Аладдина».
Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня улыбнуться
шире. Мультики — это самое большое увлечение сына, с тех пор как
ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от
просмотра со мной.
— Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идём на приём по
случаю дня рождения его компании и вернёмся поздно. Обещаю
наверстать всё завтра.
Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку,
который в течение последней минуты прожигал недовольством мой
затылок.
— Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, —
повторяет он в тысячный раз. — Сэм носит одни и те же джинсы и
футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно
привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки,
заявив тренеру, что теннис — это скучно.
— Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а
вместо тенниса подберём что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть
макароны, он будет есть чёртовы макароны на завтрак, обед и ужин.
Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно они ему
надоедят.
Айзек с силой сжимает гладко выбритую челюсть и одёргивает полы
пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко
удаётся выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться
снова.
— Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для
меня.
Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок
и элитного алкоголя: день рождения компании, которую возглавляет
мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом
маркетинга, но причастной к этому празднику себя не ощущаю. За годы
мне осточертели подобные приёмы, а ещё я не могу не думать о том,
что сегодня здесь появится он.
