Конечно, Оле Надёжкиной хотелось
узнать, как она докатилась до такого агрегатного состояния, равно
как и высказать виновнику торжества все, что она о нем думает
львиную долю своей короткой жизни. Но времени на это не было
совсем.
С той минуты, как Жора Каланча
заглянул в диспетчерский пункт со страшными глазами и шепотом:
«Ольгунь, выручай, Пирогов уже спрашивал!» - она включила режим
Гайки из «Чипа и Дейла», которые, как известно, спешат на помощь.
Утро было раннее, спать хотелось дико, она усердно догонялась кофе
и быстренько шарила глазами по списку зарегистрированных вызовов до
волшебного слова «Бинго».
- Маш, я курить, - бросила она
напарнице и подорвалась со стула.
- Угу, - с едва заметным оттенком
иронии в голосе отозвалась Маша, но выражение ее лица осталось
непроницаемым. Маша – кремень.
Оля дернула плечом и рванула на
улицу. Сердясь скорее на себя, чем на Машку, Каланчу или самого
Басаргина.
Дверь грохнула, ветер ударил в лицо.
Капли дождя затарабанили у крыльца, и она накинула на голову
капюшон. Воздух, какой бывает только осенними утрами и каким нельзя
надышаться, наполнил грудную клетку. Оля захватила его побольше,
посчитала до пяти и выдохнула, прежде чем набрать номер Дениса и
вслушаться в гудки на том конце, где бы он ни был.
- Ёжкина-Матрёшкина! Ты-то от меня
чего хочешь?! – совсем нелюбезно раздалось наконец в трубке.
- Морду твою наглую лицезреть хочу! –
ласково рыкнула Оля в ответ – задорно и без запинки.
- Лицезрей! – расплылся в унылой
улыбке Басаргин, вваливаясь во двор части и думая сейчас совсем не
о Надёжкиной. И даже не о работе, хотя умел отключать все личное,
заступая на дежурство.
Но сегодня звезды стали иначе. Они
решили убедить его, что женщина за рулем – повышенная опасность, а
блондинка – вообще стихийное бедствие. И именно поэтому нынче он не
только опоздал на службу, чего раньше не случалось, но и остался
без транспортного средства – недавно приобретенного, и потому
любимого вдвойне. Еще хорошо, что барышня оказалась покладистой,
они быстро сошлись в цене ремонта, и им не пришлось тратить время
на пустые пререкания.
- Явление Христа народу! –
провозгласила Надёжкина в телефон и торжественно сбросила звонок,
ринувшись к Денису через двор части, сейчас практически безлюдной –
рань. А встретив его почти на середине двора, засеменила рядом
обратно к крыльцу, на ходу рапортуя: – Твоим отсутствием Пирогов
заинтересовался. Крайне. А Жорка врать не умеет.
- Ты при чем?
- Ни при чем, - кивнула Оля, но
вместо того, чтобы вот прямо сейчас все ему сказать, что наболело,
как ни в чем не бывало, продолжила: - С утра от прошлой смены
остался вызов на Заболотного 47А. Кошка в канализацию упала. Потом
отменили – сами вытащили. Отмену я не зарегистрировала. Ты работал,
ясно?
- Не очень… - Денис медленно
возвращался в действительность. Для ускорения потер лоб. – Какая,
нахрен, кошка?
- Дворовая, Басаргин, дворовая! Черт!
Ты живешь на Теремках? Или я перепутала? – разумеется, она не
перепутала, но ему об этом знать было совсем не обязательно.
- Ты в гости, что ль, собралась?
- Я без приглашения в гости не хожу.
Не тупи! Заболотного – это где-то возле тебя. Пирогову доложишься,
что я тебе позвонила и сказала про вызов. Ты там провозился, потому
опоздал.
- Инструкции почитай на досуге! –
брякнул Басаргин.
- Из-за кошки никто в
оперативно-координационный центр перезванивать не будет, -
отмахнулась Надёжкина. – Даже полкан. Он же не дебил – такое
проверять. В крайнем случае, проведет легкую воспитательную
беседу.
- Было бы желание…
Не глядя на юного энтузиаста от
диспетчерской службы, Денис пересек двор и скрылся за дверью,
ведущей в святая святых части.
