Пьетро Дзиани, венецианский дож,
умилялся. Его любимая супруга Констанца уже больше часа искрила
абсолютным счастьем. В руках сицилийской принцессы было зеркало. Не
молодая, но все еще привлекательная, женщина наслаждалась своим
изображением. У нее были и раньше зеркала, но то были лишь жалкими
подделками, выполненными неумелыми детьми. Мутные осколки, часто
выгнутые и не передающие истинного изображения. И теперь женщина
собиралась экспериментировать со своей прической, украшениями,
нарядами.
Неделю назад в Венецию прибыли
торговцы, которые привлекли внимание всех аристократов. Зеркала,
привезенные ими, стоили целое состояние, равное далеко не
последнему торговцу славного города на воде. С трудом даже ему,
старому дожу, удалось купить одно зеркало для своей любимой
Констанции. И он не жалеет, что заплатил тридцать тысяч матапанов
за это сокровище. Дож обязан иметь самое лучшее.
Тем более, что времена наступают
сложные. Сложные, прежде всего, для него. Пьетро Дзиани, глава,
пожалуй одного из сильнейших государств Европы, как и
всего мира, осознавал перспективы будущего больше, чем другие,
потерявшие голову от успехов Венеции, соплеменники. Да, ромеи
разгромлены, как и номинальная зависимость от империи в прошлом,
интриги сработали на пользу Венеции, но аппетиты знати только
растут. Уже больше звучат голоса о переносе столицы в
Константинополь. Но опытный политик Дзиани считал, что подобные
изменения будут началом конца республики. По крайней мере, нужно
решить еще и с осколками бывшей империи – этого Никейского
государства. А еще и с Генуей, чьи наемники никак не способствуют
порядку в Константинополе.
И сегодня он пытался понять, как
использовать новую фигуру в его игре. Загадочный русич у
многих сплетников Венеции олицетворяется с царем Мидасом, благо,
что купчины, общавшиеся с ним, сами рассказывают небылицы. Глупцы!
Язык нужно попридержать, но они, резко поднявшись до уровня знатных
граждан, разливаются соловьями, считая, что тем самым повышают свою
значимость и статус.
Новой фигурой дож считал того
русского, который взял всю мудрость Востока и смог создать
настоящие сокровища, что дикие лесные варвары и оценить то не могут
по достоинству. А вот Дзиани смог бы. Не для себя, для республики.
Сегодня Венеция сильна как никогда. Главный соперник в торговле
Средиземноморья повержен, все основные торговые потоки проходят
через италийские северные города. Генуя представляется не сильным
конкурентом, франки не лезут в торговлю, германцы заняты покорением
славян, а еще и балтских язычников, североевропейские торговые
города заняты своими делами и пытаются распространить свое влияние
на Восток. Поэтому и вскружила головы венецианских
аристократов идея стать следующей Византией.
Но теперь дож увидел, что не
способна стать Венеция великим торговым государством, если
такие чудеса, как зеркала, сталь, будут в чужих руках. Если дож
купил зеркало за тридцать тысяч матапанов, то купят многие и в
Европе и в Азии. А изготовление стали в таких объемах, как
описывают торговцы да еще в русской захудалой крепостице, даже не в
городе? Это вооружение, возможности. Еще привезли торговцы перец
оттуда же! После того, как монголы стали активно продвигаться на
Восток, стоимость специи стала столь велика, что
можно покупать и германских императоров и франских королей со
всеми их вассалами.
- Джованни? – прокричал Дож, и
Констанца вздрогнула от неожиданного звука.
- Да, господин, - в комнату вошел
верный слуга.
Джованни умел чувствовать, когда
нужен дожу, знал ответы на еще не заданные вопросы. Если бы Пьетро
был более религиозен, то обязательно заподозрил бы слугу в
колдовстве и сжег его.
