Лесная дорожка круто свернула в сторону, окончательно сбивая с
пути. Я резко остановилась и почесала затылок, раздумывая, как
поступить. Вернуться обратно или попробовать пройти вглубь чащи?
Создавалось впечатление, будто я тут никогда не была. Но это ведь
неправда.
Еще какую-нибудь неделю назад собирала здесь цветки ландыша для
зелий тети Берты. И вот неожиданно заблудилась.
Нет, ну это никуда не годится!
Я подняла голову, пытаясь сориентироваться по звездам. На небе
светила чуть розоватая луна. Сегодня было двадцать девятое число.
Каждый месяц в эту ночь небесные светила становятся багряными, и по
легендам, врата между мирами приоткрываются.
Впрочем, это старые поверья. Не более того. Но отчего-то именно
сегодня мне стало не по себе от этой мысли.
Я расплела хвост, который уже был нещадно подпорчен торчащими во
все стороны ветвями, и распустила волосы. Светло-прозрачные пряди
распустились по плечам.
Я по привычке вздрогнула. Но здесь не было никого, кто мог бы
сказать, как ужасно я выгляжу. Белкам и гусеницам наплевать,
насколько бледная у меня кожа. Случайно пролетающая мимо сова не
скажет, что у меня водянистые глаза дохлой рыбины, а прическа
напоминает лохмы банши. И пауки, чья паутина случайно осядет на
моем лице, не поморщатся от рассекающего его шрама.
Чтобы отвлечься, я посильнее вспышнила волосы, представляя, что
на голове у меня все идеально уложено, а вместо длинной юбки и
дурацкой хламиды – настоящее бальное платье. Алая луна над головой
осеняет меня волшебством, а сама я пробираюсь через лес во дворец
принца.
– Как там было в старой сказке? – спросила вслух, отодвигая
маленькой лопаткой ветви.
В этот момент мне на руку упала большая пушистая гусеница. Я
сперва вздрогнула, но пересилила желание отбросить волосатую
подольше. Положила на ладошку и внимательно посмотрела в ее большие
черные глаза.
Гусеница не двигалась и смотрела в ответ. Только шевелила
длинными усами.
– Ну, что ж, – пробубнила я, – как там, говорю, в той сказке
было?
И начала рассказывать, продвигаясь сквозь чащу уже в компании с
насекомым. Вдвоем было гораздо веселее. И уж точно не так страшно в
свете алой луны.
– Жила-была маленькая волшебница. Родителей у нее не было,
только злые сестры да мачеха. И пошла как-то волшебница в лес,
скажем, – я посмотрела на свою лопатку, добавив: – корешки
собирать. И встретила там дух своего крестного…
Одна из веток больно хлестнула по лицу: я фыркнула, чуть не
выронив гусеницу, и тут же вышла на широкую поляну. Одинокая луна
целиком освещала ее, и будто нарочно в самом центре расположился
старый пень. Мол, подходи, девица, присядь.
Ну, меня дважды просить не надо. Уселась я на пенек, положила
гусеницу рядом и продолжила рассказ, методично ковыряя землю
лопаткой. Все же домой я должна была вернуться с корнями живороста,
а иначе тетя Берта меня и на порог не пустит.
– Так вот, дух крестного взглянул на волшебницу, и она
показалась ему ужасно несчастной. Ему захотелось сделать что-нибудь
приятное для своей крестницы, и предложил он ей поехать на бал.
Волшебница, конечно же, согласилась, и тут началось настоящее
чудо.
Я на секунду прервалась. Корни живороста было не так-то просто
найти. Как говаривала моя тетушка: «Ты должна задницей чувствовать
место, где они растут!».
Я понятия не имела, как это – чувствовать задницей, но очень
старалась.
– Сперва крестный превратил старую хламиду волшебницы в новое и
ужасно модное по тем временам платье, – продолжала я рассказывать
древнюю фольклорную байку Туманной империи. – И не беда, что с
каждым шагом в воздухе от волшебного подарка распространялась
призрачная плазма. Это было очень красивое платье. Затем дух
откопал из земли собственный череп и превратил его в карету. А два
мертвых коня, которых в том лесу уже месяц назад задрали волки,
превратились в шельмугров. Нежить ударила багряными копытцами и
встала в упряжку, приглашая волшебницу отправиться в путь.
