По следу прадеда
Глава первая. Тайна на ровном месте
«Интересное домашнее задание!» – я едва не засмеялся от этой мысли. Да не какое-нибудь на часок-другой, а на целых полгода!
Всё началось с того, что учительница истории задала составить генеалогическое древо с краткой биографией каждого члена семьи. Вначале всё шло легко и просто: сестра, родители, тётя с дядей, бабушка с дедушкой по маме, бабушка с дедушкой по папе… но всё изменилось, когда я подобрался к прадеду по отцовской линии.
Прадед погиб при странных, даже таинственных обстоятельствах. Хотя, по словам его дочки, моей бабушки, он стал солдатом ещё в тридцать восьмом, прошёл Вторую мировую войну и вернулся живым и очень даже здоровым.
Никто не хотел говорить, чем мой прадед – Тереньтев Василий Сергеевич – занимался до и после войны, ещё меньше было информации о том, как он воевал. Говорили только, что воевал он везде. Это меня и заинтересовало больше всего. Когда я спрашивал о прадеде, все будто видели призрака у меня за плечом и сразу становились какими-то молчаливыми, грустными и… испуганными.
Мне не удалось даже узнать точную дату смерти Василия Сергеевича. Бабушка говорила о семьдесят седьмом году, дед – о восьмидесятом. Отец посоветовал мне отправиться в гараж, припомнив, что там была деревянная коробка с какими-то старыми бумажками: документами, купюрами, письмами. Что ж, это могло пролить хоть какой-то свет на прошлое прадеда.
Я взял связку ключей и потащился в гаражный кооператив. Сентябрь радовал теплом, но я знал, что осень не будет долго терпеть этого наглеца, пытавшегося продлить лето, и скоро заявит о себе проливными дождями, слякотью и холодным ветром.
Обстоятельные деревья не верили задержавшемуся теплу и следовали заведённому порядку. Листья краснели, желтели, а некоторые и вовсе познакомились с землёй, добавляя дворникам работы.
Возле ворот в гаражный кооператив сидели и валялись собаки, привычно ожидая угощения от людей и делая вид, будто что-то охраняют. Один пёс навострил уши и проводил меня взглядом, другие, утомлённые жарой, поленились даже поворачивать в мою сторону голову.
Справившись с тремя хитрыми гаражными замками, я отодвинул тяжёлую металлическую калитку и вошёл. Я ткнул в кнопку старого выключателя, и на стенах загорелись жёлтые лампы накаливания. Взгляд сразу упёрся в то, что я искал. Пыльный деревянный ящик стоял на верхней полке стеллажа. Забравшись на облезлую табуретку, я с трудом до него достал. В носу защекотало от пыли, и я едва не свалился, оглушительно чихнув.
Коробка была довольно тяжёлой, и я решил перебрать старые бумаги прямо в гараже, чтобы не тащить всё домой. Я осторожно вытаскивал по одному листочку, внимательно рассматривал и клал на край стола. Пока единственный вывод, который я смог сделать – почерк у людей раньше был лучше.
Я начинал уставать, но следующая находка меня подбодрила. Мне повезло – я держал в руках свидетельство о смерти Тереньтева Василия Сергеевича. Теперь я знал, что появился он на свет в тяжелый семнадцатый год, когда прогремела революция. А погиб он восемнадцатого августа семьдесят третьего года близ Баку в авиакатастрофе на самолете Ан-24Б.
Я покачал головой. Человек родился всего около сотни лет назад, умер недавно, а такое ощущение, будто я ищу затерянную пирамиду древнего фараона.
Вскоре я выудил старый конверт, где отправителем значился мой прадед. Чернила слегка потускнели, но всё же хорошо читались. И штамп с датой стоял – февраль сорок шестого. Так что адрес, где жил прадед после войны у меня был. Интересно, стоит ли ещё деревушка? Или сгинула, как десятки других под напором урбанизации?
Следующие две бумаги заставили меня замереть. Я даже почувствовал холодок, пробежавший по спине, а на руках, словно шерсть у ощетинившегося кота, поднялись волоски. Теперь у меня было целых три свидетельства о смерти! И везде значилось одно имя – Тереньтев Василий Сергеевич, год рождения – тысяча девятьсот семнадцатый. А вот дата и причина смерти – везде были разные. И ни семьдесят седьмого, о котором говорила бабушка, ни восьмидесятого, о котором сказал дед, я там не увидел.
