Je sers, а rien
du tout.
Et qui peut dire dans cet enfer
Ce qu'on attend de nous, j'avoue.
Ne plus savoir, а quoi je sers,
Sans doute, а rien du tout.
© Mylene Farmer «A Quoi je Sers…»
Двадцать первый век. Тропики.
Если что-то и заслуживает повествования, то точно
не эта история, поскольку порядочные люди предпочитают
изыскивать смысл в сказаниях о борьбе, чести
и справедливости. Но какая здесь борьба…
Над островом светила полная луна. Из зарослей
доносились звуки выстрелов. Возле жестяного забора снова сжигали
трупы, над которыми поднимался смардный дым. Жуткая
вонь душила пленников, что по воле злого рока оказались
в клетках. А человек в красной майке и потертых
сизо-зеленых джинсах, на поясе которых красовались две кобуры,
вился возле бамбуковых прутьев, смеялся, изучающе рассматривая
«содержимое» тюрем. Голос его то шипяще скрежетал,
то громыхал потоками бранных слов:
— Хочешь узнать, кто из нас умнее, *** гр***нный?
Хочешь узнать?! Ну давай, ***, докажи, что ты умнее, сидя
в клетке. Докажи, как тебе пригодился твой ***ый ум,
когда мы распродадим твоих дружков! Языком подавился,
ничтожество? Ты ничто! Запомни! Ты — полное ничто. Я царь
и бог Рук Айленда. И здесь твой ум ни***
не пригодится. Что? Что ты сказал? Ты что-то, ***,
посмел мне сказать?
Но нет, все это осталось в прошлом, еще слишком
недалеком, но уже прошлом, хотя голос пульсировал
в голове, как наяву. Снова эти сны, снова это страшное
лицо со шрамом от левой брови вдоль головы с черным
ирокезом. И гвоздящие издевательским взглядом безумные глаза —
Ваас Монтенегро. Главарь.
Бенджамин поморщился и пробудился, лицезрея полумрак штаба
пиратского аванпоста. Все еще ощущались следы веревок
на тонких запястьях. Но он уже был на свободе.
Вот только едва ли человек в здравом рассудке
назовет это состояние свободой. Впрочем, все лучше, чем
в клетке, все лучше, чем участь, постигшая его товарищей.
Попытаться найти их… Нет, такая мысль даже не посещала.
Уже упустил. Да и что он мог? Почему сразу он?
Он ничего не умел делать специального:
он не морпех, не спецназовец. Так что идей
не пришло, как их вытащить. И они очень скоро
разошлись по хозяевам, как редкий недешевый товар. Думать
об их дальнейшей судьбе было страшнее, чем сойти
с ума.
Бен надеялся сам хоть как-то выжить среди того контингента,
который его окружал с некоторых пор. Обладатель шрама
являлся их предводителем. И еще не раз приходилось
слышать этот ненормальный голос. Но уже
хотя бы не в клетке.
Бенджамин вышел наружу, потянувшись, взлохматив со сна
спутанные сальные черные кудри, натягивая торопливо бежевые штаны
и поправляя безразмерную красную майку с чужого плеча.
Равнодушно поглядел, как люди в таких же красных
одеждах загружают в небольшой грузовик новую партию конопли,
готовой для переработки. На юго-востоке северного острова
архипелага Рук находилось около пяти крупных полей растения,
из которого делали наркотики.
Бен не пытался оценивать, какой ущерб этот товар может
нанести всем, кто проживает за пределами проклятого
тропического острова, затерянного в Тихом Океане. Бен вообще
заставлял себя все меньше оценивать и все больше делать. Когда
из зарослей гулко послышались выстрелы, он тем
не менее за автомат не взялся, так как оружия ему
пока что не давали. Да он бы и сам
не взял, толком не понимая, с кем ведется борьба.
Вроде как с местным племенем ракьят. Наркоторговцы лет
двадцать назад бесчеловечно вторглись на их острова,
половину истребили, половина или около того все еще сопротивлялась.
Вот на этот раз решили отрядом в шесть человек отбить
аванпост. Но им явно не повезло: как раз шла
погрузка товара, так что помимо охраны оказалось еще несколько
вооруженных людей. Если их, конечно, можно было называть
людьми, в чем Бен сомневался, спешно укрываясь в штабе,
откуда только недавно несмело вылез.
