Весело переливаясь и искрясь солнечными отблесками юркая речка Каменка неслась в объятья своей степенной и широкой матери Песчанки. В широком устье молодые воды притока заводили тихий хоровод со старшими, недолго кружили и послушно продолжали свой неповторимый путь к далекому неизведанному морю. Лада про море слыхала от старейшин и очень отчетливо представляла, как оно должно выглядеть: такое бескрайнее озеро с поднимаемыми ветром и набегающими на берег волнами. На Песчанке по осени тоже бывает бор, когда все рыбаки спешно затаскивают свои суденышки на песок и начинает пора подготавливать их к зиме. Но сейчас на дворе изок, воздух наполнен ароматом разнотравья, шелестом листвы и звуками кишащей вокруг мошкары, совсем не хочется думать о неминуемом приходе осени.
Снова навалилась тяжесть в груди от невыносимой тоски. И как же не утопиться в ближайшем омуте от судьбы такой проклятущей, когда твой милый другую за руку вокруг березки поведет. И сколько не молилась Лада своей тезке, не сжалилась та и не вернула ей суженого. Гридя у другой рубашку на реке украл, хоть и обещался Ладе еще с прошлой зимы и ехал он в тот злосчастный вечер к ней самой на свиданку. А случилось ему завидеть Ветринку у оконца косу плетущую и ударило его жаром любовным к засидевшейся в девках вековухе. Не в первый раз чай видел, а тут как рассмотрел, так и не доехал до своей Лады, и телегу развернул на полпути средь деревни. И неважно, что невеста годами старше его, черноволосая и с непослушными кудрявящимися волосьями. А мамка то у Ветринки тоже хороша. Всем уши прожужжала, что не отдаст свое первое зернышко никакому парню, и долго ведь держала возле себя в помощницах, а перед Гридей уламалась и не стала супротив их свадьбы перечить. Видать средняя дочка по хозяйству справная стала.
Стоит девушка на высоком берегу на речку любуется да от обиды горькие слезы утирает. Многие подружки на день летнего солнцестояния пойдут в свадебном хороводе и после завершения обряда вьюнка запрутся по избам, а кого-то и в другие дальние деревни уведут и редко на какой праздник свидеться придется. А Лада – первая красавица на селе после сестрицы Зарянки в девицах останется и нет надежды, что на зарев кого-то повстречать успеется. А уж такого справного как Гридю, точно не заприметить. Один он на всю округу высоченный да силы немереной.
Тихо сошла девушка с горки и по узкой тропинке средь вековых дубов побрела в сторону красивой деревеньки на высоком краю глубокого оврага с чистыми родниками. Дуброва ихняя своими пасеками на всю округу славилась, да и грибными местами тоже. Не то, что соседняя низинная Орешник. Там и вода мутнее и вместо лесов и рощ луга сплошные, даром что лещина у дороги разрослась. И хорошо, что не жить ей там с Гридиной злой родней. От таких мыслей на душе повеселело и шаг прибавился, а как дом родной вдалеке показался с резными воротами и крашенными ставнями, так и вовсе полегчало. Да ну его это замужество. Лада завела косу за плечо, распрямила плечи, выпятила вперед грудь и неспешно лебедушкой поплыла по единственной деревенской улице, с утоптанной сотнями ног и копыт сухой рыжей глиной. И дался ей этот лодочник, да она может из посада кому приглянется, главное целью задаться, а там – прощай простая деревенская жизнь.
Возле дома на крылечке грелась старая бабка Просинья и что-то там ворчала себе под нос про бесстыжую внучку. И все-то в их время было не так: и небо синее, и погода теплее, и девки скромнее. Не смея открыто грызнуться на надоедливую воркотню, Лада пройдя мимо старухи исподтишка показала ей язык и заскрипела по шершавым лестницам.
– Вернулась. Горюнья наша. На, киселя испей и иди скотину кормить. Твоя очередь наступила.
