Я думала, что никогда больше не вернусь в этот городок. Сколько
радости было в нем когда-то. Но последнее, что я помню, как сбегала
от сюда, корчась от боли и предательства. Сам по себе город был
неплохим. Небольшим, но очень уютным, на побережье моря. Меня с
детства одновременно и манила, и пугала завораживающая красота и
мощь воды. Я даже плавать научилась лишь в тринадцать. Это позор
для ребенка, родившегося на шхуне в открытом море. Да, наверное,
только моя мать могла додуматься и на седьмом месяце поплыть с
отцом в открытое плаванье. Но все обошлось. Отец успешно принял
роды. Даже в больницу быстро удалось доставить, так как мы уже
заходили в порт. Видимо я очень живучая, раз все так удачно
сложилось. Родители конечно переживали, что я недоношенная, но
говорят лучше родить на седьмом месяце, чем на восьмом. По крайней
мере мать всегда успокаивала себя этим. Я всегда восхищалась своим
отцом. Надо же, мужчина сам смог принять роды у своей супруги. А
как он после этого ее боготворил. Мой папа просто святой и самый
лучший мужчина на свете, был. В своей жизни я таких не встречала.
Никогда. Хотя Алекс... он был таким. Когда-то очень давно я верила
в то, что он такой же, как мой отец. Сильный, надежный и мой. Какой
же глупой я была. Хотя вряд ли можно назвать умной семнадцатилетнюю
девочку, влюбившуюся в самого популярного мальчика в школе.
И вот я прилетела сюда. Бросив все свои срочные дела и взяв
неоплачиваемый отпуск. Потому что мамина соседка Сара позвонила и
сказала, что с моей матерью не все в порядке. В тот момент я
почувствовала страх потерять последнего родного себе человека.
Заехала за вещами, и полетела даже не переодевшись. Я работала
секретарем в крупной автомобильной компании и наш дресс код состоял
из белоснежной рубашки, темной и узкой юбки карандаша, и конечно же
высоченных черных лодочек. Так я и прибыла в отчий дом.
- Мам – прокричала я, обнаружив входную дверь открытой. –
Ты где? – спросила, но в ответ была тишина. Как странно, она
никогда не оставляла двери открытыми. Пришлось проверить весь дом,
чтобы убедиться, что ее в доме нет. Вещи оставила прямо в коридоре,
и закрыв дверь своим ключом, направилась на ее поиски.
- Мама, где ты? – прокричала я на улице. Может быть она была в
саду? Но там тоже ее не оказалось.
- Ее тут нет – услышала я знакомый голос и застыла, не решаясь
повернуться. Судя по звуку, он стоял совсем рядом, через маленький
заборчик. Меня словно градом осыпало и не могла пошевелиться. Его
голос. Я узнаю его из тысячи. Правда он стал немного грубее, но
видимо года берут свое. Последнее, что я слышала от него: «Прости и
прощай!». Я так долго вспоминала эту фразу, последующие годы, что
забыла, как звучал его голос. И вот сейчас я все вспомнила. Каждое
слово, произнесенное им. И я впала в ступор. Мои ладошки мгновенно
вспотели, а меня саму бросила в жар от воспоминаний. Я так часто
вспоминала его. Не осознанно. Иногда, после секса с мужчиной, я
ненароком вспоминала его ласки, и сравнивала их. Сама себя
ненавидела за это, но по-другому не могла. Правда с каждым разом
воспоминания были более размытыми, и я уже не знала, что было
реальностью, а что моей глупой выдумкой. Я чувствовала, как моя
спина, попа и бедра покалывали от его горячего взгляда.
- Даже не повернёшься ко мне, Ханна? – спросил он с немного
жесткими нотками. И я повернулась, и пропала вновь. Он почти не
изменился. Все те же черные волосы, немного длиннее, чем были тогда
и с прядками седины. Те же бездонные черные глаза, которые
затягивали в свой омут такую глупую меня. Тонкая линия губ. Он
всегда их сжимал, когда злился. Но какое эти губы могут дарить
наслаждение. Черты лица стали чуть острее и лицо покрывала
небольшая щетина. Она ему очень шла. Делала его еще более
мужественным, хотя куда еще больше. Он всегда производит
впечатление сильного духом человека, этакого мужчину, хищника,
самца. От его уверенности все девочки с ума сходили, и я не стала
исключением. Когда-то очень давно я подарила ему всю себя без
остатка, но обстоятельства сыграли с нами злую шутку.
