Вся моя жизнь идет кувырком с того
самого момента, когда я опоздала с рождением на двадцать минут.
Именно столько понадобилось моему непутевому братцу, чтобы
оказаться снаружи и крикнуть об этом всей палате раньше меня. Этот
факт удручает меня вот уже двадцать лет. Именно столько я терплю
Глеба Ржевского, своего старшего (всего на каких-то двадцать
минут!) брата. Мы с ним близнецы, и этот факт мне никогда не
нравился. Вообще. Абсолютно. Не было в этом той самой вишенки на
торте.
С малых лет я прознала весь сок
жизни с братом сначала в одной комнате, потом в одной квартире.
Мама всегда, что странно, становилась именно на сторону Глебки, а
папа, за что я ему искренне благодарна, на мою.
Как бы сильно я не хотела открутить
своему старшему собрату голову, я его люблю. И именно эта мысль
сотни, а то и тысячи раз, спасала меня от его убийства, которое я
спланировала еще в пять лет. Тогда смерть от удара пластмассовой
лопаткой казалась мне скучной, да и успеха в этой операции было
мало. Поэтому я попросила папу купить мне футбольный мяч. В те годы
с меткостью у меня были проблемы. Мириться с этим я не могла, и
папа отдал меня в футбольную секцию, где я была единственной
девочкой. Зачем я изначально пошла учиться правильно бить мяч,
никто не знал. Кроме меня и самого мяча, естественно. Через неделю
меня оттуда забрала мама. Ругающийся пятилетний ребенок ей не нужен
был. Хватало Глебки и его хоккейных заморочек.
Тогда мне было жутко обидно. Мама
делала все, чтобы Глеб посещал тренировки. Покупала ему дорогущую
форму, отправляла в спортивные лагеря со всей остальной командой, а
я … я сидела на попке ровно и училась готовить ореховые пирожные,
зная, что у Глебки аллергия на орехи. Жестоко? Не думаю. Честно?
Более чем.
Сейчас пару дней назад я наткнулась
на видео о том, что старшие дети — сущие ангелы, а младшие —
потенциальные убийцы и монстры. Ха-ха! Моя мама открыла этот
секрет, когда мне и Глебу было десять. На дне рождении нашего
двоюродного брата мой братец зарекомендовал себя
милашкой-очаровашкой, а я злюкой и врединой, что съела мишку
из птичьего молока, предназначавшегося имениннику.
— Ты монстр! — так и прокричал
семилетний Петр, тыкая в меня пальцем, измазанным в крем. И, судя
по тому, как мы общаемся с ним сейчас, в своих выводах он остался
верен себе.
Отвлеклась. Вернемся к главному.
Когда мне было восемь, папа меня
снова вернул в футбол. Правда в небольшую девчачью команду, которой
управляла Зоя Дмитриевна. И до сих пор управляет. Держит нас в
ежовых рукавицах и спуска не дает. Она для нас плохой полицейский,
который постоянно держит кнут в руках.
Высокая, подтянутая женщина с
короткими каштановыми волосами и военной закалкой. Зоя Дмитриевна
взяла под свое крыло десять маленьких девочек, а сейчас держала в
своей власти чуть больше двадцати девушек, каждая из которых была
по-своему хороша в спорте.
В свои двадцать я люблю и уважаю эту
женщину, заменившую мне мать в отдельных моментах. Правильнее будет
сказать — во всех спортивных моментах, ведь моя мама спорт, кроме
хоккея, на дух не переносит.
Вот и сейчас, поговорив с мамой
десять минут и кратко посвятив ее в курс своей студенческой жизни,
я сбросила вызов и села за свой небольшой стол у окна. В планах на
вечер было решить вопросы с курсовой и парой самостоятельных, сроки
сдачи которых давно выгорели. Я была немного уставшей и голодной
после тренировки, но взяла с себя слово — ни крошки в рот, пока
хоть одна самостоятельная не будет готова.
В соседней комнате было тихо, и мне
никто не мешал. С первого курса по нынешний день я делила небольшую
двушку с Глебом, родители переехали в частный дом за город,
поселились в небольшой деревушке. В гости к ним мы ездили стабильно
пару раз в месяц и возвращались с гостинцами, питаться которыми нам
хватало на неделю точно. Мать увлеклась садоводством, а папа открыл
небольшую автомастерскую. Автомастерскую в деревушке, спросите вы?
А я гордо кивну, ведь «бизнес», как любил повторять отец, у него
взлетел в гору. Я же с Глебкой так и осталась в двушке. Сделали мы
с ним ремонт, и теперь он жил бывшей комнате родителей, а я в нашей
старой спальне. Она не так давно была разделена длинным и
высоким деревянным шкафом на две жилые зоны. А теперь все это было
мое!
