Я сижу на подоконнике и болтаю ногами. Окно приоткрыто, и ветер
приятно холодит кожу. Кокетливо держу руку чуть выше коленей,
придерживаю короткую юбку, которая так и норовит приподняться.
Чувствую себя прекрасно. Я выспалась, сделала укладку и макияж,
вчера посетила своего мастера по маникюру, даже к бровисту успела
заскочить. Теперь я словно девочка с обложки. Вижу, как на меня
смотрят парни с курса, которые собрались в небольшие стайки
неподалеку. Выглядят, как голодные воробьи завидевшие, колосок
пшеницы.
Но я никого не замечаю. Вальяжно наклоняюсь назад, упираюсь
лопатками в стекло. Холодное. За окном конец осени. Со дня на день
синоптики передают сильное похолодание, но я уже купила зимние
сапожки на каблуке и пальто. Оно идеально красное, прекрасно
подходит к моему нынешнему имиджу.
С тех пор, как Валера, сам того не подозревая, отшил меня, я
решила стать роковой красоткой. Нет, волосы я не стала
перекрашивать. Да и стричь их коротко тоже не намерена. Напротив,
обновляю красные пряди каждый месяц. Продолжаю делать каждое утро
яркий макияж, держать себя в форме и всем своим видом показывать,
что Валера Степанов — закрытая глава моей книги.
— Люб, ты чего тут расселась? — подходит ко мне Янина Ржевская и
бросает рядом со мной свой полупустой шоппер.
— Отдыхаю, — небрежно говорю я, бегло осматривая коридор. Стайки
воробьев все еще не своем месте. Стоят, обсуждают что-то и
поглядывают на меня. Голодные создания.
— От чего? Утро ж только, — смеется Ржевская. Она собирается мне
еще что-то сказать, но отвлекается на собственный мобильник. Янина
свободной рукой держит небольшой стаканчик с чаем. Он такой
ароматный, что я чувствую, как начинает ворчать желудок.
Я отказалась от завтраков и сладкого, перешла на правильное
питание и спорт. Но каждый раз, когда Янина приходит со
стаканчиком, я начинаю сомневаться в правильности собственного
выбора.
Пользуюсь тем, что Ржевская что-то печатает в телефоне, я
наклоняюсь и выхватываю из ее ладони еще горячий стаканчик. Подношу
к губам и делаю несколько маленьких глотков. Напиток приятно
горячит, единственное, что все портит — аромат корицы.
— Ты… какого? Ну Любка, е-мое!
— Я всего лишь попробовала, — невинно бормочу я, возвращая
стаканчик Ржевской. Она его не берет. Кривит свое личико, замечая
помаду на крышечке и отворачивается. Победно улыбаюсь и допиваю
чай, наплевав на злополучную корицу.
После третьей пары ловлю себя на мысли, что высшее образование в
жизни не очень и важно. Главное, удачно выйти замуж и вовремя
родить. Этот совет я унаследовала от матери, которая так в свои
годы и поступила. Я была ее счастливым билетов в высшее общество,
из которого ее теперь благополучно поперли. Но об этом позже.
На сегодня занятия заканчиваются, на дополнительные факультативы
я идти не собираюсь. Больно надо. Свои тройки я и так заслужу, а на
лучшее не рассчитываю и не стремлюсь. Работать по профессии я все
равно не буду. И нет, я не придерживаюсь плана моей матери, просто
не вижу себя в будущем менеджером или администратором. Улыбаться
всем подряд и говорить приятности — нет, извините, это не ко
мне.
Надеваю пальто, застегиваю аккуратные пуговицы. Становлюсь перед
зеркалом и с удовольствием рассматриваю себя. Невысокая, передние
светлые пряди собраны на затылке невидимкой, красные слегка
растрепаны. Но это мило. Макияж все еще прекрасен, на губах любимый
блеск. Так и не скажешь, что я только что отсидела три долгих пары.
Уже собираюсь вызвать такси, набираю номер, но телефон к уху
поднести не успеваю.
Недалеко от себя в коридоре слышу звонкий и противный голосок,
он мне снится в кошмарах и говорит о том, что я так и останусь
одна. Одновременно с ним говорит кто-то еще, точнее тот, кого я
старательно избегаю все эти месяцы. И плевать, что все уверены,
будто я забыла Валеру Степанова. К черту. Я избегаю его. Меняю
маршруты, возвращаюсь домой на такси и не покупаю еду в ближайшем
магазине лишь по одной причине, — слишком велика вероятность
встретить там Степанова. Угораздило же его, жить рядом с
универом!
