Пролог
Я открыла глаза и села. Попыталась сесть.
Не получилось.
Все тело болело, словно я упала в реку и меня долго волокло
потоком по каменистому дну, а водоросли цеплялись за руки и ноги,
не желая отпустить такую добычу.
– Кха!
Я резко втянула воздух, невидяще дернула руками, как будто все
еще летела вниз, с угловой башни. Перед глазами стояло лицо убийцы,
который столкнул меня. А ведь мне тогда было всего восемь лет!
– Кха! – откашлялась я. – Кха-кха-ах!
Но воды в груди нет.
А должна быть. Ведь я упала в реку, и последнее, что помню – это
черная крылатая тень, вцепившаяся в меня когтями и с силой
погрузившая ещё глубже, почти до дна.
Я тряхнула головой. Туман воспоминаний перед глазами
развеялся.
И теперь я увидела, что лежу не на берегу речки, а в теплой и
мягкой постели, укрытая толстым одеялом.
– Где это я? – задалась вопросом, оглядываясь по
сторонам.
Комната больше всего напоминала спальню. Но не женскую – ни
будуара, ни даже туалетного столика я не заметила, зато общий
аскетизм и холодные голубые и синие оттенки в отделке прямо-таки
кричали, что спальня принадлежит мужчине. Холостому
мужчине.
– Цвирк! – возник передо мной мой огненный дух.
Я протянула руку и он горячим комочком устроился на ладони. Мне
кажется, или у него появились голова и крылья?
– Ты не пострадал?
– Цвирк-цвирк! – закурлыкал дух и попытался поправить огненные
пёрышки. Видимо, это означает согласие. Но ответить на мой первый
вопрос он никак не мог бы.
А вот замерший в дверях мужчина очень даже мог.
Я с трудом поднялась на локте и окинула высокую и широкоплечую
фигуру взглядом. Белая рубашка была расстегнута, позволяя увидеть
плоские мышцы груди, переходящие в такие же ровные кубики пресса, и
небрежно заправлена в узкие штаны.
Мраковы отродья! Я покраснела, ведь юной деве вроде меня
совершенно не положено думать о том, что находится у мужчины в
штанах. Даже у такого мужчины.
Особенно у такого.
– Нравится? – низким голосом поинтересовался он, подходя к моей
кровати.
Цвирк пискнул и спрятался. Он всегда прятался, когда видел этого
человека.
– Да что там такого-то? – сказала, отвернувшись. – В Обители
Детрии я и не такое видела!
Видеть-то может и видела, но все остальное – ни-ни!
Воспитанницам приюта до совершеннолетия запрещалось служение
Богине. Детрии же была угодна любовь, и высшие жрицы дарили ее
любому. Кто мог и хотел внести пожертвование.
Фракс Эскаллор, ректор Академии Магических духов и будущий муж
леди Лилиан, наклонился и отвел прядь волос с моего лица. С его
пальцев при этом сорвалось нежно-золотистое плетение, тут же
пробежавшее по моему телу жаркой волной.
Я дернулась, попыталась отодвинуться. Но куда там! Эскаллор
прижал меня к кровати одной рукой, а другой стащил
одеяло.
– Что вы делаете! – возмутилась я.
Полыхая неприязнью, я попыталась вырваться, и тут же замерла,
парализованная болью в ноге.
Эскаллор тем временем положил одну руку мне на колено, а другую
– на щиколотку. Между его пальцев заструилось золотистое пламя,
теплом растекаясь по поврежденной конечности. Он начал неторопливо
сводить ладони вместе, и при их приближении кожу начинало
пощипывать и покалывать, а боль, ушибы и ссадины –
исчезали.
– Вот так, девочка. Гораздо лучше же? – руки убирать Эскаллор не
спешил. Наоборот, повел по нежной коже совсем не лекарским
движением. – И никаких шрамов не будет, – чуть севшим голосом
добавил он.
Я покрутила стопой под его внимательным взглядом. Заодно
ненавязчиво стряхнула его ладони со своей ноги.
– Да, – признала я. – Спасибо. И за лечение, и за…
– Не стоит. Все это еще отрабатывать придется.
Я ощутила, как жар приливает к щекам и ушам, и потянула одеяло
обратно, укрываясь хотя бы такой ненадежной защитой.
