Подобно тому, как солнце встречается с горизонтом, реки с морями, а птицы – с небом, две родственные души неминуемо должны были найти друг друга в этом мире. Не для того, чтобы встретить старость вместе, покрыв цветами могилы своей молодости. Их пути пересеклись, дабы доказать, что есть на свете любовь к ближнему. Любовь бескорыстная и безусловная, которая озаряет путь во тьме и согревает в суровые холода.
Ожидание захлестнуло Жанару с головой. Оно тянулось настолько мучительно, что девочка ощущала себя мухой, которая попала в банку с мёдом. Её мама Алима сидела рядом и нервно поглядывала на часы.
– Мам, успокойся, пожалуйста. – Жанара дотронулась до худых морщинистых рук матери. – Ты так нервничаешь, как будто мы в лотерею играем.
– Так и есть, дочь, так и есть. – Женщина вновь бросила взгляд на часы, но быстро отвела его, словно ей стало стыдно. За последние десять минут она посмотрела на них уже раз сто. Она поправила пучок вьющихся чёрных волос, а точнее то, что от них осталось. Её натуральный цвет – каштановый, однако последние пять лет Алима красится в чёрный. Седина, как и старость, пришли к ней незаметно.
«Неудачная попытка успокоить, – подумала Жанара, – попробую ещё разок». На этот раз девочка скорчила милую гримасу и ласково продолжила:
– Мамуля, ну ведь она такой же человек, как и ты. Как и мы все. Так же ходит в туалет, объедается на ночь, может, даже в детстве козявки ела! А может, у неё на утреннике в третьем классе был такой же костюм зайчика, как у тебя на том фото, помнишь?
Женщина неуверенно заулыбалась. Её карие глаза были полны страха. Но не того, когда боятся пауков или высоты, а страха, когда могут потерять самое дорогое, что у них есть. Он поселяется в душе и отпечатывается во взгляде. Не сдаваться Алиме помогает дочь. Ведь она верит, что девочка поправится, и шагом на встречу к выздоровлению было это собеседование. Ей важно знать – примут ли её домработницей или вновь придётся обивать пороги клининговых компаний и богачей.
Малый холл напоминал не дом, где живут люди, а скорее музей. Широкий, с кафельным белоснежным полом, от которого тянуло холодом. Почти идеально чистая тонкая ковровая дорожка между мягкими стульями и высокой напольной тумбой. Здесь ожидали назначенного времени мать и дочь.
«Убираться в этом доме будет нетрудно, – подумала женщина, – пусть мне только один раз покажут, как они тут всё стирают и моют, а я там подстроюсь под их условия».
Эти мысли придали ей чуточку уверенности. В её старом родительском доме на окраине Петропавловска всегда порядок, хоть мебель уже и старая, а ковры давно потускнели. С юности чистоплотность была одним из достоинств Алимы.
Жанара заскучала, подошла к тумбе из натурального дуба и стала разглядывать фотографии. Семейных фотографий тут не было, зато была хозяйка дома в обнимку с влиятельными людьми: звёздами эстрады, высокопоставленными чиновниками.
«Теперь бы узнать, кем эта тётенька работает, что у неё тут даже знаменитости в гостях отметились», – подумала Жанара и бросила взгляд на женщину, которая всё это время сидела в другом конце холла и делала вид, что не замечает других людей.
Чем дольше они здесь находились, тем Жанаре становилось хуже. Она старалась не подавать виду, ведь сама напросилась пойти с мамой. Но в последнее время такое случалось всё чаще: у неё давило в висках и немного подташнивало. Жанара умело скрывала это от матери, чтобы не расстраивать её ещё больше.
«Ну вот. Я даже маму успокоить не могу. Я ничего не могу. А она ведь здесь из-за меня. – Жанара опустила голову и вернулась на своё место возле матери. – Почему у кого-то дети гении, успешные, да хотя бы просто здоровые, а моей маме досталась я? Она такая добрая, ласковая, заботливая и… сильная. Не бросила меня, как мой папаша, боролась и борется по сей день. За что ей всё это?» Жгучее чувство вины в очередной раз разлилось в груди Жанары.
