Облака, вы мои облака,
Вы свой свет просто так отдаёте!
Утомляясь движеньем слегка,
Вы за мной, как и раньше, идёте.
Я губами, руками ловлю
Вашу бледность, порой ледяную.
Засмотрелись в меня, вы, любую,
Потому я взаимно люблю.
Сосны тянут макушки сто лет,
Так играюче, словно шутя.
Вас целует под утро рассвет,
Только взор ваш в меня, как в дитя.
Горы набожно просятся вверх,
Ветер громкий бросают в мой лик.
Слышу горный, завистливый смех,
Вижу вас в понимающий миг.
Тропы вьются — немые ужи,
Обнимают песочным кольцом.
Небо, слышишь? О главном, скажи,
Почему облака, как венцом?
Меня много чарует дней,
Ведь у каждого дня свой покров.
Вне других обозлённых теней,
Я принцесса твоих облаков.
Дикой и строптивой под лучами,
Крыльями янтарными звеня;
Возвышаясь трепетно над нами,
Птица с неба смотрит на меня.
Её очи так сурово преданны,
Что ликует солнца жёлтый край.
Царства золотистые изведаны
Ей, крылатой, чьи признанья — май.
Быль художника — мгновенья говорящие:
Птицами, цветами — свет мечты.
Блики поднебесные, парящие
Остаются мерой красоты.
Гор палитры, нежные творения,
На холмах от солнца — огоньки.
Век благословляют путь мгновения —
Шёлковые лики, мотыльки
Лютики, желтеющим убором,
Возвышают леса яркий бок.
Покоряет тень любви, собора,
Украшая золотой венок.
Ветер скал так серьёзен и прост,
Всё хранит в себе ландыши мая.
Он летит по дорогам до звёзд,
Меня призраком лет обнимая.
Я храню его ветреный лик,
Точно день, где мгновенье — прохожий.
О ветрах пишу строками книг,
И они на меня вновь похожи.
Я молю, милый ветер, вернуть,
Мне все тени дубов окаймлённые...
Чтобы в них я могла не заснуть, —
Как заснешь, если дни окрылённые?
Я пишу не сомненья свои,
Не признанья свечИ золотистые.
А шаги и полёты твои,
Они все, как и ты — серебристые...
Сквозь желаемый облик ручья,
Где все птицы с утра отражаются —
Понимает ручей — я ничья:
Мудрость солнца с луною сражается...
Совесть светом белеет — чиста,
Для тебя я предание вечное.
И смотрю я словами с холста,
На все тени дубов бесконечные.
Мы дни с тобой учили наизусть
Одним мгновеньем, запертым навеки
И сомкнуты у расстоянья веки,
Когда оно не слышит нашу грусть.
И пусть стремглав летят грачи волнами,
По небесам, под звёздами в веках.
Скрываются разлуки и над нами,
Быть может, станут меньше, в чудесах.
И тёмный фон, печали — всё проклятья
Каких-то нам неведомых времён,
А я надела сливочное платье,
Чтобы в разлуке ты был окрылён.
И письма неба вновь под облаками,
Шуршит бумагой поднебесный меч.
А солнце по утрам летит за нами,
Пылая, как во время наших встреч.
Богат ты мной, собою и крылами,
Где жизнь расписана достойная твоя.
И птахи в синем небе здесь, над нами,
У них судьба лазурная своя.
В них счастье лет всё бьётся сердцем сада,
Их дикий нрав всегда похож на мой.
Немного птахам поднебесным надо:
И корм, и кров жемчужною зимой.
А я храню их в рукавах широких,
В которых след укутанной руки.
И я богата тенью светлооких —
Тех птах, которых принесла с реки.
Я их лечила от простуды хладной,
Отогревала крылья птах сполна.
Одну из птиц звала я Мармеладной,
Вторую, твоим именем звала.
И птицы где-то там под небесами
В просторах мая, тёплым, лучшим днём.
Богатые полями и лесами,
Летят лазурными и близкими вдвоём.
