Весь родительский дом с самого утра
стоял на ушах. До отправления Симферопольского поезда оставалось не
более часа. Все суетились. Оля, которая еще совсем недавно казалась
воплощением спокойствия и собранности, теперь напоминала шизоидную
неврастеничку с растрепанными волосами и раскрасневшимся лицом. Она
без конца бегала из комнаты в комнату, не прекращая задавать
нелепые вопросы, ответы на которые прекрасно знала сама:
– Сереж, куда ты деньги положил?
– Во внутренний карман. Ты же сама говорила…
– Проверь!
– Да что проверять-то? Я их только что туда сунул.
– Ну, проверь на всякий случай. Тебе трудно, что ли?
Я сунул руку за пазуху и демонстративно извлек кожаный бумажник.
Оля даже не взглянула, пробежав мимо с криком:
– Мама! Вы Вове химию разную не покупайте, пожалуйста! У него
аллергия на красители! Мама? – супруга выскочила из дому во двор и,
внезапно, стало тихо. Впервые за день.
Я рухнул на диван. Ноги гудели от усталости. Голова пухла от
постоянных попыток вспомнить, что же мы, все-таки, забыли взять? У
входной двери возвышалась внушительная гора из рюкзаков, карематов
и спальников. Две пары новеньких аквалангов стояли чуть в сторонке.
Как мы все это тащить будем? Входная дверь распахнулась и в дом –
язык не поворачивается сказать «вошла» – мама. Она ураганом
пронеслась на кухню и зазвенела посудой.
– Я вам с собой картошечки
тепленькой в полотенце замотала. А тетя Эмма котлеток принесла. В
поезде покушаете. И яичек отварила. Слышал?
– Да.
– А соль вы взяли?
– Да, мама, взяли, – чувствуя, что
силы окончательно покидают, пробубнил я.
Вошел отец и с понимающей улыбкой
посмотрел на меня. Я улыбнулся в ответ.
– Суетливые наши бабы, да? – спросил
он, устраиваясь рядом, – Присел на дорожку?
– Угу, – кивнул я.
– А с Игорем вы где
встречаетесь?
– На вокзале. Он отзвонился. Полчаса
уже, как на месте ждет. Это мы тут копошимся…
В дом впорхнула Оля и с ходу,
жалобным голосом залепетала:
– Сереж, я не помню, куда билеты
положила, – она принялась быстро шарить в карманах рюкзака, – Блин,
мы на поезд не успеем. Где такси вообще? А! Черт! Ноготь сломала!
Найди билеты, а?
Зазвонил мобильник. Снова открылась
дверь и на пороге появилась Анечка, наша младшенькая. Она с
радостным визгом пробежала через прихожую и скрылась в спальне, а
через мгновение вернулась с оттопыренной нижней губой, явно
намереваясь расплакаться. Бабушка, как раз вышедшая из кухни,
всплеснула руками:
– Что случилась, моя рыба
золотая?
– Коля потерялся, – срываясь на
рыдания, протянула малышка и по ее щекам обильно потекли слезы.
Бабушка тут же принялась убеждать
молодого потомка в том, что Коля обязательно найдется, но уговоры
не действовали. Теперь по дому, помимо Ольгиных причитаний,
бабушкиных увещеваний и трели мобильника, разносился еще и звонкий
детский плач. Звонили из такси и сообщали, что машина подана и
просили поторопиться.
– Па-пааааа! – плакала Аня,
протягивая маленькие ручонки.
– О господи! – обхватив голову
руками и закатывая глаза к потолку, протянула Оля, – Где эти
билеты!?
– Пааа-пааа, Коля убежа-а-л!
Я подхватил одной рукой чадушко, а
другой старался прижать телефон к уху. Получалось плохо. Диспетчер
такси что-то долго говорила, но крик дочери заглушал любые другие
звуки. Я что-то коротко буркнул в трубку и нажал «отбой».
– Сережа, – включилась во всеобщий
хаос мама, – Оля билеты не может найти. Куда она их положила?
– Да мне-то откуда знать? – морщась
от боли в ухе и стараясь перекричать Аню, вспылил я.
Отец пришел на подмогу и взял
ребенка к себе на руки.
– Оля, я вам картошечки тепленькой
завернула и котлетки тетя Эмма передала…
