Моей любимой жене Юлии, с
благодарностью за
бесконечные любовь, терпение и веру.
Все события и персонажи данной книги не имеют отношения к
реальности и являются плодом воображения автора. Все возможные
совпадения случайны.
Благодарю Станислава Олейникова за корректуру текста и помощь в
исправлении ошибок.
"Люди, которые... признают войну не только неизбежной, но и
полезной и потому желательной, — эти люди страшны, ужасны своей
нравственной извращенностью."
Лев Николаевич Толстой,"Царство Божие внутри
нас".
***
— Федя, проснись. Федя, ты меня слышишь?
Голос мамы с трудом пробивался через гулкие, ритмичные удары.
Бум-бум-бум.
— Федя. Федя, ты меня слышишь?
«Слышу, мама. Сейчас, ещё минутку, а потом буду на службу
собираться.»
— Федя, проснись.
Удары молота стали громче, от их настойчивого уханья заболело в
ушах, потом пузырь лопнул, и я открыл глаза.
Красный свет везде. Словно в проявочной комнате. Мамы рядом нет.
Зато рядом, рукой дотянешься — мокрая стена дьюара. Первым делом
вспомнилось, как в присутствии высших лиц государства отправился в
длительный сон для проверки капсулы межпланетного корабля.
Президент страны был последним человеком, которого я видел перед
тем, как заснул — и мамы моей рядом не было. Строго говоря, её
рядом не было с момента рождения и появления меня в бэбибоксе
подмосковного роддома. Странные мысли в голову лезут… Но, надо
выбираться отсюда самому, раз никто не открывает.
Тело болело, словно только что выдержал пару тренировочных
поединков против противника-каратиста. Для начала, отработанным до
автоматизма движением сорвал датчики кардиомонитора с груди и
плеча, вытащил катетеры. С трудом дотянулся до рукоятки люка,
провернул 2 раза против часовой стрелки и выпал наружу.
«Как выйдешь, станет немного холодно.» — предупреждал Григорьев.
Немного — это очень слабо сказано. Изо рта чуть не льдинки
посыпались. Я прошлёпал к шкафчику, рывком открыл его. Полотенце,
вытереться, бросить на пол. Нижнее бельё, термокостюм, военный
комбинезон пилота. Фух, теплее. Теперь можно оглядеться.
Никто меня не встретил. В помещении «Альфа-3-1» было пусто и
холодно. Вместо ламп светятся только полосы флюоресцента на полу и
на стенах; постанывает в углу блок РИТЭГа, около него жужжит и
гудит запылённым фильтром вытяжной вентилятор. Сзади — объемный
шкаф с капсулой дьюара. На полу — приличный слой пыли, да пару
обрывков какой-то бумаги. У закрытой двери — стол со стулом, на нём
компьютер, ящик и флэшка.
«Эксперимент рассчитан на 3 года. Цель — отработка камеры
криосна для будущих межпланетных полётов. Курсант Фёдор Панфилов,
вы выбраны для прохождения этого эксперимента как наиболее
подходящий кандидат. Имейте ввиду, что по решению руководства, сон
может быть продлён на некоторое время в том случае, если Ваше
самочувствие это позволит. Наша задача — отработка комплекса
криосна на длительном этапе. Ваши коллеги тоже будут спать, но
разное время, меньшее, чем Вы. С ними будем отрабатывать другие
задачи по той же теме», — глава ФСО генерал Серов был немногословен
и суховат в обращении.
«Тебе, Фёдор, предстоит первым войти в историю человечества как
космонавту, проведшему в криосне такой долгий срок. И, когда ты
выйдешь из этого ящика, ты станешь таким же знаменитым, как Юрий
Гагарин. Береги себя там!»
Слова Президента, его крепкое рукопожатие и вспышки фотокамер
молнией пролетели в памяти. А я стоял и тупил на экран РИТЭГа, где
шёл обратный отсчёт времени с момента начала Эксперимента. «54
года, 231 день...» и состояние реактора: «...осталось 11% энергии,
выходное напряжение 9.9 вольта, подача энергии на дьюар
остановлена...»
Всемирная слава, говорите? Я снова огляделся, попробовал открыть
дверь. Она была заперта, обычный механический кодовый замок был
заклеен куском пластыря, на котором небрежно выведено: «Включи
комп, воткни флэшку».
