Я неотрывно смотрела на карту мира, прикреплённую к белой
кирпичной стене, и пыталась очертить границы Соединённых Штатов.
Хоть мои географические познания ограничивались расположением
экватора, а в астрономии я ничего, кроме большой и малой медведицы,
не знала, — это не мешало мне представлять два мира. Первый
мир, пожалуй, самый недосягаемый, поэтому самый желанный —
США. Нью-Йорк, Сан-Франциско, Чикаго, Лас Вегас… Если и существовал
рай, то именно с такими названиями. А Нью-Йорк, пожалуй, центр
всего мироздания: моды, музыки кино, фондовых магнатов и финансовых
уникумов. Вот это жизнь, вот это мир!
Второй мир — жестокая и несправедливая реальность, в которой я
одна из множества скучных и унылых людей. Вынуждена сидеть в
закрытом помещении на синем стуле, намертво прибитым к полу, и
дожидаться встречи с братом. Что за дикость! На дворе 2018 год, а в
комнате свиданий до сих пор не установили кондиционеры и не
вставили пластиковые окна! Убогие деревянные оконные рамы
трескаются каждую секунду, заставляя то и дело обращать на них
внимания. Дикость, в которой вынужден существовать мой брат.
Бедный Шейн!
Мне хватило десяти минут, чтобы оказаться на грани отчаяния от
убогой обстановки и грозных взглядов полицейских, а бедный Шейн уже
месяц заперт за решёткой, как самый опасный преступник. Но он же не
преступник! Просто ему не повезло: связался с плохой компанией и
погряз в наркотиках. Разве тюрьма — выход? Шейну требовалась
помощь специалистов и реабилитационный курс, но не звериная
клетка!
-Шейн Стаффорд!
От громкого голоса я тут же вскочила с места, позабыв о
металлическом стуле и его резких углах. Почувствовала, как на моих
чёрных колготках проступила зацепка и яркой стрелой устремилась
вниз. Я бы обязательно не сдержалась в выражениях, прокляла бы это
место и мужчину в фуражке, который с усмешкой наблюдал за моим
конфузом, если бы не увидела Шейна.
Бедный Шейн, чьи руки сцеплены за спиной железными оковами, а
одежда не первой свежести подчеркнула истощённое тело и сгорбленные
плечи. Я помнила эти джинсы и футболку, — это те вещи, в
которых его затолкали в полицейский автомобиль прямиком с
вечеринки. Целый месяц прошёл, а ему не дали новый комплект одежды,
не привели в человеческий вид! Дикость!
— Боже, Шейн, что эти уроды с тобой сделали! — не
сдержалась в выражениях, наблюдая, как брата с силой усадили на
противоположный от меня стул, — Осторожнее!
— У вас час, — напомнил полицейский и отошёл к двери, не
спуская со своего «подопечного» пристального взгляда, — Время
пошло!
Мне было нельзя обойти стол, отделяющий нас, и обнять брата, я
могла только протягивать к нему руки и сжимать пальцами воздух. Что
за несправедливый мир!
— Как ты? — тихонько спросила, глазами пожирая каждую
чёрточку лица родного человека. Раны после той злосчастной
вечеринки казались свежими, будто каждый день кто-то старательно не
давал царапинам затянуться. Да уж, я задала самый глупый во
вселенной вопрос. Ему хреново, а я, чёрт возьми, никак не могла
облегчить его страдания.
— Мне так херово, Ник…
Я пообещала себе, что не заплачу, ни при каких обстоятельствах
люди, засадившие моего брата, не увидят моих слёз. Но, только
услышав голос брата, почувствовала, как глаза нещадно
закололи.
— Я умудрился простыть. Тело так и знобит.
— Это не простуда, а ломка.
— Да похуй, как это называется! — Шейн попытался удобнее
устроиться на стуле, однако принять максимально комфортную позу
оказалось невозможно, — Объясни мне, почему я здесь до сих пор
торчу? Грёбанный месяц, Ник! Родители случаем про меня не
забыли?
— Всё не так просто, ты же понимаешь…
— Ещё как понимаю! Твой любовник…
