— Ваше место по левому борту, двадцать А, — профессионально
улыбнулась мне стюардесса, и я прошла в салон самолета, который
обещал мне уже через каких-то десять-одиннадцать часов спасение от
московской зимы среди пальм, белого песка и прекрасных мулатов с
"пина колладой" на подносе. У меня наконец-то был отпуск и я летела
в Доминикану!
Место у окна на длинном рейсе — прямо благословение божье. Можно
поесть, почитать и потом спать до самого прилета, и никто не будет
дергать тебя, чтобы сходить в туалет, попить, размять ноги. Я
летала в отпуск одна, и часто мне везло — соседнее место оставалось
свободным и можно было поспать с комфортом, мало еще кому доступным
в эконом-классе.
Но — увы. Не сегодня. Соседнее кресло уже занимал седой мужчина
в костюме и галстуке. Очень серьезный на вид, я даже мобилизовала
весь свой небогатый английский, чтобы выдавить:
— May I… It’s my seat near the window, — господи, наверняка
опозорилась. А главное, только потом сообразила, что это чартер
туроператора, тут иностранцев быть не может.
Он поспешно вскочил с места, пропуская меня к окну, где я быстро
сняла зимнюю куртку, запихнула ее в рюкзак, а рюкзак под сиденье
впереди и покосилась на своего соседа. Нам еще всю ночь рядом
лететь все-таки.
Мужчина выглядел очень серьезно: очки в тонкой оправе, деловой
костюм, какие-то невероятно солидные часы на запястье, газета у
него в руках на английском, судя по заголовкам — экономическая, и
на иллюстрациях сплошные графики. Вот только с возрастом я ошиблась
— несмотря на то, что он почти полностью седой, скорее соль с
перцем, чем перец с солью, лицо молодое. Красивый мужик. Такие как
он никогда не обращают внимания на таких как я. Поэтому, когда он
заметил, что я на него пялюсь, и кинул на меня быстрый взгляд
пронзительно-синих глаз, я быстро отвернулась. Даже вытащила из
кармашка кресла впереди журнал авиакомпании и принялась листать с
бьющимся сердцем.
— Пожалуйста, пристегните ремни, переведите спинки кресел в
вертикальное положение, откройте шторки иллюминаторов и выключите
мобильные устройства, наш самолет готовится к взлету! — объявили по
громкой связи.
Я полезла за своим телефоном — переводить в режим полета. Краем
глаза я заметила, что мой сосед сложил газету, убрал в кожаный
портфель для ноутбука и тоже достал телефон, чтобы выключить
его. Я улыбнулась — у нас обоих была последняя модель айфона.
Он тоже покосился на мой телефон и перевел острый внимательный
взгляд на меня.
Я тут же перестала улыбаться.
Знаю, что он подумал.
Если более-менее приличный человек — что я хипстерша, живущая не
по средствам, и взяла кредит на последнюю модель модной
игрушки.
Если не очень — что я на этот айфон насосала. Вот потому и окинул
меня оценивающим взглядом — понять, сколько сосать пришлось.
Я без макияжа, волосы собраны в хвост, в старом свитере, спортивных
штанах и пушистых шерстяных носочках — всегда так летаю, если
длинный рейс.
А он даже галстук не ослабил и ботинки у него сверкают так, что
способны освещать путь к аварийным выходам.
И последний айфон мне подарили на работе. Вместо премии. И я до сих
пор его стесняюсь, если честно. А такие вылизанные бизнесмены пусть
летают в своем бизнес-классе!
Я почему-то злюсь. Стараюсь не смотреть в его сторону, но взгляд
постоянно возвращается туда, и я невольно сравниваю себя с
ним.
У меня обкусанные на нервах ногти, а у него безупречный мужской
маникюр.
Я читаю фэнтези в яркой обложке, а он свою газету на
английском.
У меня бутылка воды «Святой источник», а у него «Перье».
Мы несовместимы по такому количеству параметров, что похожи на
существ двух разных видов.
Поэтому я и сама не понимаю, как так получается, что уже через час
он прижимает меня к раковине в узком туалете самолета и жестко
нанизывает на такой же сухой и жилистый, как он сам, член. Я вижу
свои глаза в зеркале с подсветкой. Они светлы до белизны, и только
черный ободок подчеркивает узкий от яркого света зрачок.
