«Тридцать пять лет, восемьдесят пять килограмм, работаю
библиотекарем, живу с мамой», — кажется, я нашла заклинание вечного
молчания для сайтов знакомств.
Одной рукой я прижимала к себе драгоценную коробку с пирожными,
другой листала «Тиндер» на телефоне:
— Шестьдесят лет, ищет «хозяйку» в загородный дом — чтобы умела
обращаться со свиньями и была нескучная, а то там телевизора нет.
Отказать.
— Сорок, мутное селфи на фоне подушки в голубой цветочек, на лице
последствия десятилетий возлияний. Хочет стройную, с третьим
размером, без жилищных проблем и детей, с машиной, хорошей работой…
Ладно, все понятно.
— Двадцать два, «Хочу сексуальные девушка и серозный атношений». На
фотке прямо в жилете дворника. Я не то чтобы против, но на каком
языке мы будем разговаривать? Языке любви?
Я давно научилась не привередничать, не обращать внимания на мутные
фотографии, на бутылки водки в кадре, на явно урезанный возраст, на
орфографические ошибки и бесконечные списки требований и жалоб на
жизнь в анкете.
Пишу первая, поддерживаю любой умирающий разговор, соглашаюсь на
телефонные звонки и встречи в парке.
И все равно одна.
В журналах пишут, что искать мужчин надо в местах их обитания,
например, в спортзале и автосервисе. И там, и там, надо мной можно
только от души поржать — с моей комплекцией и без машины в этих
местах я буду смотреться шикарно. Еще советовали заниматься
экстремальными видами спорта или хотя бы болеть за какую-нибудь
команду в спортбаре. Подруги, которых я пыталась вытащить выпить
коктейлей в один из вечеров финала Лиги Чемпионов, крутили пальцем
у виска и в качестве альтернативы предлагали погулять по паркам с
фонтанами в День ВДВ. Одна я, конечно, никуда не пошла.
На работе в библиотеке мне встречался в основном контингент 80+
с интересами «дача», «кардиолог», «паровые котлеты». И конкуренция
в этом секторе была дикая: на одного бодрого старичка приходилось
по пять бабулек с профессиональными борщами и новейшими моделями
тонометров. Я бы не потянула.
Так что приходится добывать жемчужины из кучи навоза на сайтах
знакомств. Вот, например, сегодня пришлось выбраться из своего
района в центр, и сразу в «Тиндере» появились новые лица. Многие
ставили поиск в радиусе не больше пары километров, чтобы далеко
ехать не приходилось.
Может быть, здесь мне повезет больше?
Я выпрыгнула из троллейбуса, открыла карту на телефоне и кивнула
— адрес правильный.
Даже не знала, что здесь в центре еще есть жилые дома.
Но передо мной стояло здание начала двадцатого века из тех, на
которые жаловалась Цветаева:
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, —
Грузные, в шесть этажей.
Для меня и шестиэтажные причудливые здания с башенками и печными
трубами на крыше выглядели уютными домиками старой Москвы. Здесь их
было сразу несколько: кованый забор окружал небольшой дворик,
заставленный очень непростыми машинами. О том, что будут еще и
ворота со шлагбаумом, меня не предупреждали.
Но я удачно проскользнула во двор вместе с темно-красной
приземистой машиной со смутно знакомым шильдиком на капоте и сразу
направилась к первому корпусу.
Звонок на подъезд был только один — и сразу после басовитого
роскошного «Динь-донннн!» тяжелая деревянная дверь открылась и
пропустила меня в отделанный мрамором холл.
Я, конечно, ожидала увидеть консьержку, меня предупреждали, но не
была готова к тому, что это будет сурового вида мужчина лет
шестидесяти с военной выправкой. Уверена, таким консьержам надо
давать какое-то другое название, посуровее.
— Вы к кому? — он нахмурил лохматые седые брови, и на лбу
обозначилась глубокая горизонтальная морщина от фуражки.
— Верхний этаж, лофт, доставка «Асины сладости»! — я попыталась
улыбнуться как могла обаятельнее.
