Глава 1. Джуманджи по русски!
Внимание, Могут присутствовать речевые обороты русского языка типичные в отдельной местности. Ошибкой не является.
__________________________________________________________________
– Женька, вернися, я сказала! – Бабка, вытирая руки о видавший виды передник, выскочила следом за ней на крыльцо. – Вернися, дурная! ну, где ты теперя их найдёшь?
А Женьки уже и след простыл. Бабка сокрушенно покачала головой и вернулась на кухню.
– Вот, Мань, гляди, кака молодёжь пошла нынче безалаберная, 17 лет, а ума нет. Ничо поручить нельзя. Это ж надо, вёдры отдать! Да они больше энтой вышни стоють. И новые почти. Одна только чуть оббитая. А всё равно жалко. – Бабка в сердцах швырнула шумовку в раковину. Там находилась куча банок для варенья. Характерный звон стекла сразу обозначил как минимум одну, уже ни к чему не пригодную тару.
– Вот, Мань, вишь, чё я говорила? Одни убытки с них. Банку, вон, разбила. Нервов никаких не хватит. Мясников, вон, правильно говорит – все болезни от них. Я, Мань, прям чую, как у меня давление поднимается. И сахар, кажись. Пойдём, Мань, померяем давление.
И давние заклятые подружки, высоко занося ноги над порогом кухни, прошли в зал, где на самом почётном месте лежали тонометр и глюкометр, а рядом, большой пластиковый контейнер с кучей всевозможных лекарств и замусоленная тетрадка с авторучкой.
В этот раз бабка не придиралась к Женьке, и взбучку та получила вполне заслуженно.
Когда счастливая от чувства выполненного поручения она влетела в кухню, где баловались оладушками бабка с соседкой, то с такой радостью вывалила на стол кучу смятых сторублёвок.
Бабка медленно, разглаживая на коленке каждую купюру, складывала их в стопку.
– Чё ж, Жень, по чём продала-то?
Женька прекрасно видела, что бабка в уме уже всё прикинула и теперь просто бахвалится перед соседкой.
– По 500, как ты велела.
– И чё ж, и не торговался никто?
– Нет, подъехала машина и сразу всё взяли. За сколько сказала.
– Вот, Мань, вишь, в одни руки взяли. А то! Вышня-то наша хорошая, сладкая-я, чёрная-я. Владимировка. И свежая, холодная. Мы с девкой с пяти утра сёдня рвали. Вишь, 2 тыщи. И не торговались. Видать, рука у девки лёгкая. Жень, ты, детка, давай, покушай оладушков. А потом вёдры с белизной помой, а то нехорошие они от вышни делаются.
– Ба, а вёдер нету…– Опешила Женька, жуя воздушную оладушку.
– Как так нету? – Всплеснула руками бабка. Соседка молча разинула рот с непроглоченным оладушком..
– Ну, ба, а как же они, покупатели? Куда бы они положили вишню?
– Ой, Мань, гляди. – Бабка встала было, а потом снова плюхнулась на стул. Почти в обмороке.
– Она ж им вёдры отдала, за так. Вот это наторговала. Ты чё ж наделала-то, продавшица хренова, прости Господи? Вёдры-то дороже вышни стоють. А ты их отдала. Вот так удружила! Чё ж теперь делать?
– Да ладно тебе, Нюр. А то я не знаю, какие у тебя вёдры. Худые да поколотые все. Их завтра привезут назад. Жень, детк, ты ж договорилась с ними про вёдры?
Оладушек застрял у Женьки в горле. Вот дура! Но бабка и сама виновата, должна была проинструктировать насчет вёдер. Слёзы сами собой брызнули из глаз, надкушенный оладушек полетел обратно в тарелку, а Женька выскочила из дома. Не хватало ещё, чтоб при этой сплетнице Маньке, бабка её позорила.
Теперь она шла по пустынной, залитой зеленоватым светом улице. С одной стороны овраг с ручьём, по краю которого росли высокие тополя, а с другой,сквозь старинную кованую ограду и поверх неё просовывали корявые лапы старые липы больничного парка.
Дойти до дома подружки можно было бы и другой дорогой, даже покороче, зато по людной улице. А видеть Женька никого не хотела. Поэтому и пошла мимо дома маньяков.
