Светка уже не стеснялась стучать зубами. Даже если бы и стеснялась, то всё равно бы стучала. Потому, что унять дрожь уже не могла.
Ледяные, мокрые ноги во вконец раскисших сапогах отбили все до единой мысли. Она уже не боялась заболеть, она ЗНАЛА, что заболеет. Горло противно зачесалось, из носа потекло.
Но Серому, наверняка, было ещё хуже. У него и штаны мокрые, потому, что откапывая колёса, долго ползал по подтаявшему снегу на коленях. Пока этого он, вгорячах, не замечал, всё ещё надеясь добраться до деревни на машине. Ему было жалко Светку.
Вскоре и последняя надежда благополучно скончалась в снежно-водном месиве этого подобия дороги. Ничего не оставалось, как идти в горку, на недалёкий лай собак. На всякий случай, нацарапав полузасохшим маркером, чудом завалявшимся в бардачке номера их сотовых, Серый пристроил бумажку за лобовым стеклом и побежал за ушедшей далеко вперёд Светкой.
Побежал – это сильно сказано. Ноги разъезжались по льду, скрывавшемся под свежей порошей. Спина взмокла, лицо и руки горели. Догнал Светку и, подхватив её под руку, споро потащил за собой.
Лай становился громче, но вялый какой-то лай, две, или нет, три собаки перебрёхивались по-соседски. Наконец, одолели затяжную горку. От ходьбы Светка даже слегка согрелась, запыхалась. Остановились отдышаться.
В принципе, будет что вспомнить на пенсии. Они смотрели на раскинувшуюся у ног голубую в свете луны, чудной красоты долину. Русло неширокой реки обрамляла рамка из вездесущего ивняка. Перед мостом, на кривоватом росчерке дороги темнело пятно их брошенной машины.
За спинами исходило сиянием огромное ночное светило. Сегодня же полнолуние! Поэтому у сосен за спиной такие длинные тени. Поэтому собаки беспокойные. Стараясь запечатлеть в памяти эту прекрасную картину зимнего вечера, они уже бросили прощальный взгляд на долину и тут же подпрыгнули от жуткого уханья над головой.
– Фу, филин наверно. Или сова. Надо же иметь такую глотку! Описаться ведь можно. – Засмеялась Света. – Ну, пошли уже, а то я снова замёрзну.
– Ничего, вон дома виднеются. Хоть бы один фонарь, что ли повесили.
– Да ладно тебе, ночь вон какая лунявая, всё прекрасно видно. А, смотри, вон справа домик. Он ближе, пойдём туда.
– Постой, Свет, он, похоже, заброшенный какой-то. К нему и следов нет.
– Сереж, да какие следы с дороги? Они что ли пешком до города ходят? Пошли скорей. Там смотри, и свет горит в окошке. Будем надеяться, что в беде нас не оставят.
– Ну, ладно, пошли. – Сергей давно привык со всем соглашаться. С ним даже поругаться было невозможно. Тем более эта ситуация к дебатам не располагала.
Небольшой дом за хилым, местами обломанным штакетником, действительно стоял на значительном удалении от остальных, едва выделявшихся на фоне тёмного неба жиденькими струйками дыма из труб. Да и струек было немного.
Неяркий свет пробивался из двух маленьких, со множеством переплётов окон, и ложился на снег узенького палисада. Странная парочка, даже не пытаясь найти к нему дорожку, потопала напрямик, по целине. И правильно сделала, потому, что никакой дороги к дому не было. Краем палисадника шла лишь узенькая тропка, уходящая к деревне.
Сережа долго стучал в дверь, пока, наконец, не догадался толкнуть её внутрь, в тёмные пахучие сени. Похоже, их просто не слышали. Это он понял, осветив телефонным фонариком странно большое, захламлённое помещение, с низкой дверью в самой глубине.
Светя себе под ноги, они прошли к двери и снова постучали. Из-за двери донёсся неразборчивый звук, и Сергей потянул её на себя. Дохнуло теплом и дымом. Они ввалились в едва освещённую комнату.
