Глава 1 – «Пыль и память»
Пыль была повсюду. Она скрипела на зубах, забивалась в суставы скафандра, ложилась невидимой вуалью на оплавленный песок. Элори шел медленно, с той особой осторожностью, которая приходит к тем, кто выжил слишком долго. За горизонтом дрожало марево. Там раньше был океан. Сейчас – пустота. Только зеркальная кора солей, потрескавшаяся от солнца, под которой что-то иногда шевелилось. Элори не смотрел туда – знал: не стоит. Он поднял голову. Спутник проходил по небу – один из древних, предвоенных. Металлическая точка на фоне серого. Он успел заметить слабое мигание, едва различимое… Жив ли он ещё? Или это просто отражение?
– "Пятый цикл. Южный сектор. Координаты совпадают," – пробормотал Элори. Его голос звучал глухо под шлемом. – "Если хранилище вообще существует – оно где-то здесь."
Он остановился у останков здания. Табличка на стене едва читалась: "Национальная библиотека геномов. Отдел хранения ДНК и цифровых архивов." Сердце пропустило удар. Он не позволил себе радость. Она – как алкоголь в пустыне: сначала облегчает, потом убивает. Человечество исчезло не сразу. Сначала исчезли города. Потом – связи. Потом – вода. Но до самого конца оставались люди, которые верили, что память – единственное, что может пережить тело. Элори включил фонарь и вошёл. Внутри пахло плесенью, сгоревшей пластмассой и чем-то… человеческим. Остатки прошлого. Коридоры были забиты щебнем и проводами. Где-то гудело – странно и глухо. Возможно, генератор ещё жил. Или кто-то включил питание. Он прошёл по коридору и нашёл дверь. На ней: "Зал 9. Архив: «Человеческое наследие». Элори нажал на панель. Тишина. Затем – шипение. Дверь дрогнула и медленно ушла в стену. Холодный воздух, пахнущий озоном и временем, обдал лицо. И тут он увидел её. На полу, прямо у терминала, сидела девочка. Лет шестнадцати. Живая. Смотрела на него.
– "Ты… тоже из станции?" – спросила она. Элори застыл. Его пальцы непроизвольно сжались на ремне. Живая. Здесь? Это невозможно.
– "Нет," – ответил он наконец. – "Я последний. Или почти последний." Она не шевелилась. Сидела у терминала, колени поджаты, руки – на груди, будто защищалась. В глазах отражался холод синего дисплея. Он мигал: >> ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН. ПРОВЕРКА БИОСИГНАТУРЫ. Элори сделал шаг вперёд.
– Сколько ты здесь?
– Не знаю, – прошептала она. – Я проснулась здесь… когда свет включился. Может, вчера. Может, неделю назад. Он внимательно смотрел. Кожа бледная. Губы сухие. Волосы – спутанные, но не грязные. Одежда – старая форма лаборатории, только рукава укорочены и сшиты заново. Работы ручной.
– Ты… ела? Она кивнула.
– Там… – она показала на затемнённую дверь сбоку, – есть автомат. Старый, но работает. Я ввела код, и он дал батончик. Один. Потом заблокировался. Элори всё ещё не верил.
Шанс встретить кого-то живого в библиотеке, в которую никто не входил, по его данным, более 80 лет, был…
– Почти нулевой, – пробормотал он.
– Что? – насторожилась она. Он присел рядом, снял шлем. Воздух был влажный, с металлическим привкусом, но не токсичный.
– Я Элори. Пришёл за архивом. Мне нужно передать его в зону стыковки, запустить протокол выноса. Спутник проходит здесь дважды в год. Следующий будет через девять дней. Если мы не успеем —…
– То всё исчезнет, – тихо закончила она. Он удивился.
– Откуда ты знаешь? Она посмотрела в сторону терминала.
– Тут хранят не только геномы. В архиве… истории. Последние записи. Документы. Логи. Голоса. Я читала. Слушала. Пока было питание. Пока хватало света. Она замолчала. И добавила:
– Меня зовут Яра. Это единственное, что я помню. Они сидели молча. Сквозь выбитое окно дул ветер. Где-то дальше по коридору посыпалась плитка – обрушение или грызуны, которых видели только в инфракрасных камерах. Мутировавшие. Хищные. Элори включил сканер. Хранилище было почти целым. Серверы в спящем режиме. Аккумуляторы разряжены, но не критично. Запустить систему можно. Он поднёс к панели браслет с имплантом – старая армейская метка всё ещё имела доступ к государственным архивам. Панель мигнула, затем высветила: «ДОСТУП ПОДТВЕРЖДЁН.».
