— Миел-лансиш-хти-мир-екатейна? Ар-дулае-них?
Я села, несмотря на ломоту во всем теле, но не отвела взгляда от
широкого, какого-то слишком круглого лица. У мужчины глаза
оказались невероятного цвета — светло-голубого, но настолько ярких
радужек в природе не существует. Линзы? Я простонала от боли,
лежать все-таки было не так трудно. Но попыталась взять себя в руки
и разобрать, что толстяк бормочет.
Он, видя полную растерянность на моем лице, повторил с
паузами:
— Миел. Лансиш. Хти. Мир Екайтена?
Толстяк был одет в карикатурную белую рясу, а я находилась в
каком-то странном помещении — до рези в глазах светлом,
заставленном такими же светлыми шкафами. Попыталась приглядеться,
но так и не смогла понять, чем же забиты все полки. Медленно
перевела взгляд вниз — на свою голую грудь, на руку, из вены
которой до сих пор торчала полупрозрачная игла, осмотрела ноги. Я
сижу на кровати? Нет… По мере осознания я покрывалась холодным
потом. Эта штуковина с сейчас отодвинутой стеклянной крышкой — не
кровать… Черт, как же она называется? Слово «капсула» отдалось в
голове очередными резями. Но я не смогла даже руки к вискам
прижать, не то чтобы прикрыться.
Этого не может быть. Сколько прошло времени? Уж точно не
полчаса.
Пухлый мужчина вдруг подался ко мне и прижал два сложенных
пальца к моему лбу. Я бы отшатнулась, если бы нашла для этого силы.
Он закрыл глаза и зашептал уже себе под нос, совсем неразборчиво.
Действо заняло несколько минут, а я в это время тоже прикрыла
глаза, чтобы быстрее прийти в себя.
И, наконец, он заговорил совсем иначе:
— Тебя зовут Екатейна? — вот так, с ударением на «ей».
— Екатерина. Катя, — поправила я скрипучим голосом. Язык во рту
ощущался распухшим, огромным, а в горле сразу запершило. Я
сглотнула, ощутив в слюне кровь.
— Понятно, — он широко улыбнулся. — Я могу подстроить разум под
любой язык, как сделал только что с тобой, но письменные сообщения
без образцов разобрать не всегда получается.
Образцов… Я уже смогла повернуть голову и сильно вздрогнула,
вспоминая, как мне в ноги напоследок, перед тем как закупорить в
этой стеклянной гробнице, бросили досье — с именем, фамилией,
основными медицинскими характеристиками. Интересно, зачем, если
меня отправляли всего лишь на полчаса в будущее? Сам этот факт
подтверждал, что предполагались разные результаты — в том числе,
если я очнусь в этой капсуле через миллион лет. Хотя вряд ли кто-то
всерьез ставил на то, что вообще очнусь.
В горле скребло все сильнее, на глаза наворачивались
истерические слезы. Но мужчина в белом спросил снова:
— Как ты себя чувствуешь, Катя?
— Плохо, — призналась честно и все-таки раскашлялась.
— Тогда ложись, ложись, — он мягко надавил на плечо. — Зелья-то
у меня есть, но тут надо подумать — твоя физиология может
отличаться от нашей. Не убить бы ненароком, раз выжила. Я не
убийца.
Последнее заявление обнадеживало — вообще единственное во всей
истории. Потолок оказался тоже белым, но еще и сверкающим. Я просто
закрыла глаза, чтобы больше не получать сигналов в мозг. Но толстяк
не замолкал:
— Меня зовут Ноттен, я белый айх Ир-Раттоки и практически
единственный специалист по подаркам из внешних миров. Этот гроб мне
приволокли два цина назад, он снова появился в главном зале
библиотеки. Все изображают, будто я один способен понять, что это
означает. Признаюсь честно — после того, как я испытал на нем все
открывающие заклинания, просто нажал на большую кнопку.
Почувствовал, что ты жива, потому боялся нарушить целостность
упаковки обычными методами — расколоть и заглянуть. И ведь
сработало, после этого крышка отъехала, а ты начала приходить в
себя.
Я уловила только одно слово — самое важное:
