Ульяна
— Эй вы! Вы встали на место для инвалидов! — ору какому-то
мажору, который залипает в телефоне, сидя на капоте своего
дорогущего авто.
Он поднимает взгляд и насмешливо окидывает меня им.
— И? — нагло выгибает бровь.
— Вы инвалид? Это место для них, а ваше корыто заняло
парковочное место, которое может понадобиться человеку с
ограниченными возможностями!
Так. Вот тут два момента:.
- Да, мне больше всех надо! Если не ставить этих придурков на
место, во что превратится наше общество?!
- Ну конечно же, это не корыто! Красный «Феррари» стоит как сотня
моих почек. Ему до корыта — как мне до принцессы Кэтрин.
Но вернемся к мажору.
Придурок скалится в кривой улыбке, а я залипаю на нем.
Ну… в оправдание мне — на таком грех не залипнуть. Что за орел
приземлился у моего универа? До неприличия красивый, ухоженный.
Алло, кто выпустил этого греческого бога с Олимпа, вы в себе
там?
А вообще он не похож на студента. Старше. Более холеный…
— Это должно меня волновать? — хрипло усмехается он.
И нет бы мне уйти. Забить. Ну встал и встал, далось мне это!
Черт, да у меня даже машины нет, чтобы возмущаться по данному
поводу.
Точно. Нормальный человек бы просто ушел.
Есть такой синдром деперсонализации — дереализации. Это когда
человек не может управлять своим телом и видит его будто со
стороны.
Вот. Это был тот самый случай.
Я наблюдала со стороны за тем, как моя рука со стаканчиком кофе
замахивается… а потом со всей дури этот самый стаканчик, который,
на минуточку, был полон, прилетает прямо в лобовое стекло до
неприличия охренительного спорткара.
Коричневая жидкость стекает по лобовому на капот и дальше
расплескивается брызгами в разные стороны. Но это еще не все.
Кашемировое пальто, на создание которого пожертвовала шерсть не
одна китайская коза, медленно, но верно покрывается такими же
некрасивыми пятнами, как и авто.
— Больная! — орет греческий бог, вскакивая на ноги. — Ты че
натворила? Кто все это убирать будет?
— Это должно меня волновать? — возвращаю ему его же реплику,
вдобавок некрасиво передразнивая его.
А потом позорно быстро, подхватив рюкзак, смываюсь в главный
корпус института, подгоняемая отборнейшим матом красавчика.
Когда-нибудь, когда мы состаримся и наши внуки попросят
рассказать историю в духе «Как я встретила вашего деда», я расскажу
им заготовленную сказку. Невероятно красивую, где розовые пони
скачут по ромашковому полю, а из глаз у них сыплется радуга.
И дело даже не в этом гребаном кофе… Наша история слишком
некрасива, настолько, что даже кофе больше не кажется таким уж
неприятным. Но это потом… а пока…
Я залетаю в аудиторию и сразу же нахожу свою подругу Настю,
сажусь рядом с ней.
— Привет, Уль.
— Угу, — бурчу вместо ответа.
— Последний год! — произносит она торжественно. — Еще каких-то
два семестра — и вперед, в вольную жизнь.
— Да-а… — нервно достаю тетрадь для конспектов и ручку.
Как раз в это время к нам подлетает одногруппница, Ленка
Синицына, и садится рядом со мной.
— Девки, слышали, кто у нас будет вести экономику?
— Кто? — спрашиваем с Настей без особого интереса.
— Максим Аристархович Никонов, — озвучивает с благоговением.
Мы не успеваем больше ничего спросить, как дверь в аудиторию с
шумом распахивается, и размашистыми, немного нервными шагами входит
греческий бог… без пальто. На нем лишь брюки и кипенно-белая
рубашка, до неприличия сексуально обтягивающая накачанное тело.
— Прошу простить за опоздание. Непредвиденная ситуация, —
говорит по-деловому холодно и становится у кафедры.
А я… ну… я медленно стекаю все ниже и ниже… Вообще это
бессмысленно. Нас тут пятьдесят человек. Когда меня увидит этот
бог, лишь вопрос времени.
И моей скорейшей кончины.
— А Никонов он потому, что… — пищу я.
