К восьми часам вечера консервная банка, висевшая на лестничных
перилах, переполнилась, и Макс мог назвать точное число окурков,
кинутых туда лично им. За последние два дня он выкурил почти три
пачки — с ним такого даже в сессию не случалось. Не хватало только
поседеть из-за дуры-сестры! На утро осталась лишь пара сигарет, но
идти к метро под дождём за новой пачкой не хотелось. А вот
вытряхнуть эту банку можно и нужно — иначе утром придётся
курить в комнате у своей пепельницы и выслушивать крики соседки.
Даже хорошо, что дождь — у мусорного бака не встретишь ни дворняг,
ни бомжей.
Прогулявшись во двор, Макс остался стоять в подъезде,
придерживая ботинком дверь, чтобы видеть дождь, который, к тому
же, выбивал по козырьку подъезда замечательный такт. Макс тут
же вытащил из кармана пачку от сигарет и накарябал ключом
ноты. Возвращаться в комнату не хотелось — была бы
возможность, он простоял бы здесь до утра. Алёнка явно до сих пор
сидит на диване с каменным лицом. Идиотка! И он не меньший идиот,
раз позволил сестре поверить в то, что он поддержит её ложь.
В тот раз ложь была жизненной необходимостью. Нельзя было
рассказывать матери о проблемах первой любви. С кем не
бывает. Хорошо, Алёнка ещё вовремя поняла, что наркоманы — народ
пропащий, и мечтать вытащить Серёгу из этого дерьма — глупо. Только
сама уснёт на маковом поле. Не залетела от придурка, и то хорошо.
Но врать матери, что поступила на вечерний — подло. Надо
вернуться домой и попробовать поступить следующим летом. Бабка
оставила ему комнату и свою пенсию. Стипендия нулевая. В клубах
платят столько, что хватает лишь на сигареты. Им не прожить вдвоём,
а тащить из матери деньги, если сестра не учится, стыдно
вдвойне.
Макс хлопнул дверью и в темноте начал подниматься на третий
этаж. Неделю назад он лично вкрутил лампочку, но её стырили. Тут
же. На новую денег нет. Их нет ни на что. А остальным жильцам
пофиг.
— Я обязательно устроюсь на работу, — сказала сестра,
когда он ещё и дверь не закрыл.
У соседей за стеной орал телевизор. «Вчера около трёх
часов утра на Невском проспекте недалеко от казино «Фортуна» был
найден труп молодого бизнесмена. Следов насильственной смерти не
обнаружено. Документы и бумажник остались при нём, что исключает
факт ограбления. Расследование ведет РУВД Центрального района…»
Снова стучать и просить соседа сделать потише звук? Да пошло
всё…
Макс сел на диван и уткнулся головой в подушку, всем своим
видом показывая, что хочет, чтобы сестра пересела на кровать. Но та
не поднялась. Даже сильнее вжалась в диван, чтобы он точно не
вытащил из-под неё одеяло. А он готов был лечь спать, не
раздеваясь, только бы не слышать больше этого бреда! Найдёт
работу, дура…
— Если ты выгонишь меня, я вернусь к Серёге!
Макс посмотрел на сестру так, что она обязана была задымиться и
рассыпаться пеплом — он бы с удовольствием собрал её в пепельницу и
выкинул в окно.
— Я тебя завтра сам посажу на электричку. Поняла?
Алёна сжала губы, но лишь на мгновение. Грудь под футболкой
ходила ходуном.
— Ты не понял? Я не шучу! Я хочу жить в Питере и буду,
понял?
Макс подтянул ноги и легонько толкнул сестру в бедро, но та
упрямо продолжала сидеть на диване. За стенкой уже расследовали
очередной глухарь «менты». Уснуть всё равно не удастся, но и
нормального разговора не получится.
— Я имею на эту комнату такое же право, как и ты! — шипела она.
Орать ведь не позволяло воспитание — мать как-никак у них
учительница.
Да, бабка выбрала его, потому что боялась, что в деревне без
отца парень сопьётся и начнёт колоться, а на гитаре будет играть
только блатные песни, забыв про отцовский джаз. Она нашла знакомых,
которые помогли поступить внуку в «кулёк», в другие места без денег
соваться — только трата времени и нервов. С сестрой, увы, блат не
вышел — талантов в ней ноль, только тупая учёба, а в этом году
конкурс аттестатов, видимо, не играл особой роли, ну, а денег на
коммерческий после смерти отца у них не было.
