Существует теория родственных душ. Якобы в жизни каждого человека может появиться тот самый, кто снесет к черту все ваши стены, которые вы так тщательно выстраивали годами. Причем, согласно некоторым, не особо достоверным источникам, существует несколько видов родственных душ. Одни учат нас чему-то и тут же исчезают. Другие остаются с нами надолго в качестве тех, кто видит нас насквозь, как рентгеновские лучи. Такое странное извращенное слияние душ. Вы просто рядом и понимаете друг друга без слов.
По сути вся эта теория превращается в груду ненужного хлама, если вы в принципе не верите в существование души.
Я верю.
В этом и проблема.
Если веришь, значит, ждешь. А ожидание – самое худшее дерьмо, которое только смогло придумать человечество.
В любом случае, я верю. И это главное. Я просто знаю, что рано или поздно появится человек, который поможет мне не чувствовать себя настолько одиноко. Потому что одиночество – еще хуже, чем ожидание. Эта болезнь просто так не отступает и легче не становится. Ее можно заглушить. Но это лишь временно. Поэтому большую часть дня ты просто вынужден терпеть и жить с этой всепоглощающей черное дырой в груди своего существования, где просто ничего нет.
Но не стоит отчаиваться. Ведь пока твои легкие пропускают достаточное количество кислорода, все может измениться в любой момент.
Эва
Дурацкая идея. Идиотская.
Ладони потеют. Сердце вот-вот пробьет мне грудную клетку. Кажется, еще и перед глазами темнеет. Все плывет.
Я делаю глубокий вдох, затем выдох. Сама же сюда пришла. Меня никто не заставлял.
Сжимаю ремешок сумки так, что пальцы белеют.
Не могу. К чему это все? Может, его даже нет там.
Просто позвони в чертов звонок, Эва. Ты – взрослая женщина.
Надо было выпить. Так и знала.
Эта холодная металлическая дверь так и подталкивает меня бежать изо всех ног. По спине стекает капля пота, и я чувствую, как подмышки становятся мокрыми. Хорошо, что на мне черная футболка, следов не будет видно. А вот запах…Что если от меня воняет? Нет. Учитывая, сколько дезодоранта я на себя вылила, я могу пахнуть только ванилью.
– Может, стоит позвонить? – раздается низкий голос за моей спиной, и я подскакиваю на месте, резко оборачиваясь.
Это он. Его широкая улыбка не изменилась. Чего не скажешь об остальном. Он стал больше, намного больше. В моей голове, ему было семнадцать, и он никогда не носил галстук. А его носили все мальчики без исключения. Это часть формы. Но он больше не мальчик, а мужчина. Сексуальный, горячий мужчина. Этого я не учла. Дерьмо.
И вот этот мужчина поднимается по ступенькам, внимательно изучая меня. Я крепче сжимаю ремешок сумки, чувствуя, как начинаю потеть всем телом. Нет, серьезно. Даже кончики пальцев покрываются тонкой пленкой пота. Сердце так громко стучит, что я удивлена, как он еще скорую не вызвал. Он определенно точно слышит, как оно колотится. Или только я? В ушах стоит шум. Мне кое-как удается расслышать его слова:
– Ты ко мне? – спрашивает он, возвышаясь надо мной.
Вау. Он всегда был таким широкоплечим? Возможно. Я плохо помню. Хотя кого я обманываю. Я слишком хорошо его запомнила…
Твою мать, он ждет. Так, спокойствие. Что мне ответить? Да? Нет? Сглатываю, во рту пересохло. Ему обязательно быть таким привлекательным?
Господи, Эва, скажи хоть что-нибудь.
Он продолжает смотреть на меня, наверняка не понимая, какого хрена происходит. Это прямо-таки читается в его глазах. Пот градом заливает мне спину так, что даже футболка прилипает к коже.
– Моргни один раз, если ты не пришла убивать меня. – шепотом говорит он, прищурившись.
Я рефлекторно моргаю и открываю рот. На его лице растягивается полуулыбка. Святые угодники, разве улыбка может быть такой сексуальной. А эти ямочки на щеках? О таких, как он говорят, Бог хорошо постарался. А про таких, как я, ну…
