– Ненавижу тебя, кретин! – отчаянный шепот резал по напряженным нервам.
Его девчонка… его девочка… его малышка… вся его…
Слышал он это уже и не раз. И не верил ни единому слову.
– Проходили мы это, – еще тише, едва слышно произнес он.
– Какой ты непробиваемый, а! – почти всхлипнула, судорожно выдохнула, едва не захлебываясь болью, клокотавшей в душе.
– Но ты меня любишь такого, верно? – самоуверенно заявил он, перехватил тонкое запястье и притянул к себе.
Длинные пальцы дрогнули, когда уверенная и твердая ладонь расправила их и прижала к расстегнутой ширинке брюк.
– Я тебя ненавижу, Тарновский, – возразила девчонка, но голос дрогнул, как и пальцы, сомкнувшись в кольцо вокруг напряженной плоти, до протяжного мужского стона.
– Любишь! Не ври, Жас, – глухо выдохнул, уткнувшись лбом в ее плечо, – Любишь же. Говори, малыш. Или трахну прямо здесь, под самым носом у твоего правильного парня.
Жасмин готова была влепить этому наглецу пощечину. Да как он смеет?! Они ведь договорились! Ладно, это она договорилась, а он обещал пока не вмешиваться. Обещал дать ей время. Обещал…
– Ты только подумай, какой шикарный подарок получит мой брат на свой день рождения, – шептал Тарновский, а его ладонь нырнула под пышную юбку, безошибочно отыскав тонкую полоску кружева.
– Это и твой день рождения, идиот, – всхлипнула Жасмин, стараясь спрятать стон, ведь в любой момент их может услышать кто-то из гостей, домочадцев, родители.
– Мой. И подарок я жду в комнате через час. Учти, дольше терпеть не буду, – хрипло сообщил он, на миг нырнул пальцами глубже, размазал влагу по складочкам и отдернул руку.
Жасмин дышала тяжело. Щеки горели огнем от смущения, а вот ее рука все еще творила безобразие в его, черт бы подрал Тарновского, брюках.
Боги, в кого он ее превратил? В развратную и пошлую девку! Подсадил на секс, как на наркотик…
– Моя девочка, – удовлетворенно урчал он, вжимаясь бедрами в тонкую ладонь, – Ну, я все еще жду, Жас. А могу ведь сделать так, что тебя услышит весь чертов дом.
– Какой же ты козел, – простонала она, сама привстала на цыпочки и запечатала нахальный рот жадным поцелуем.
– Говори! – уже громче и требовательнее рявкнул он.
– Люблю! Доволен?! – в негодовании прошипела она, отдернула руку, когда он уже был на грани.
Жас видела это, понимала по расширенным зрачкам, легкой испарине на лбу и неровному дыханию. А еще – он изумительно пах в такие моменты. Бред, конечно. Как аромат мужчины может меняться во время секса? Жасмин не знала. Но она обожала этот пряный и будоражащий аромат секса, порока и наслаждения.
– Скажи: «Я люблю тебя, Марсель», – не унимался он и протяжно застонал, когда она оставила его на половине пути, но тут же придавил бедрами хрупкое тело к стене.
– Скажи уже, Жас, – негромкий голос, раздавшийся из-за спины Марса, заставил его замереть, а Жасмин прикусила губу до крови, – Он ведь не отстанет, да, брат?
***
Несколькими неделями ранее…
Марсель просыпался с трудом. Бурная ночка и жаркая девчонка в его постели были тому виной.
Но глаза пришлось открыть, потому что мобильник настойчиво трезвонил.
– Твою мать! – пробормотал Тарновский, нехотя садясь в постели.
Девчонка, имени которой Марс не вспомнил бы даже под дулом пистолета, пошевелилась под боком.
– Котик, выруби чертов телефон, – томно прошептала красотка и потянула простынь на себя, лишая бедра молодого мужчины единственного прикрытия. – Ты обещал угостить меня кофе.
Марс широко усмехнулся. Кофе? Кажется, в его холостяцкой берлоге можно было найти и такой напиток. Но мужчина привык завтракать не здесь.
Перехватив женскую ладонь, медленно и с обещанием двинувшуюся к готовому на подвиги члену, Тарновский ответил на вызов.
