Виктор шел к центральной площади небольшого провинциального городка Борска, расположенного в низине, недалеко от протекающей рядом полноводной реки. Июльское солнце, войдя в зенит, нещадно палило и видно было, что жара загнала людей под кроны деревьев, растущих по краям небольшого, прямоугольной формы, сквера, показавшегося вдали. Чувствуя, как мягко плывет под ногами горячий асфальт, Виктор старался побыстрее дойти до общежития, чтобы принять там, наконец, освежающий прохладный душ, которого был лишен в частном доме, где он снимал небольшую комнатку. Но его внимание привлек неожиданно появившийся откуда-то белый голубь. Он вел себя довольно странно: то пролетал совсем близко перед его лицом, то взмывал вдруг вверх и кружил какое-то время там, делая замысловатые пируэты и круги. Затем стремительно спускался вниз и вновь, словно играя с ним, продолжал кружить, то приближаясь, то отдаляясь от его лица.
«К чему бы это? – невольно подумал Виктор, увлекавшийся когда-то эзотерикой. – Вокруг столько свободного пространства, а он… этот эквилибрист пернатый, всё время крутится возле меня? Словно хочет мне что-то сказать или даже предупредить о чем-то? Но если это так – тогда о чем… о чем именно он так тревожится?» – задал Виктор вдруг сам себе вопрос, видя, что голубь не собирается покидать его и лишь усиливает свою активность.
– Виктор Афанасьевич? – вдруг донеслось сквозь пестрый шум улицы.
Виктор остановился, осмотрел всё вокруг, но никого из знакомых не заметил.
– Я здесь, на третьем этаже, – вновь раздался звонкий девичий голос. – Да сюда смотрите, сюда, левее… видите?
Виктор поднял глаза: наверху, на балконе многоэтажки, в лучах теплого июльского солнца стояла, улыбаясь и призывно помахивая ручкой, юная Олечка. Та самая девушка с длинной косой, что забегала недавно с подружками в ресторан, куда они, с его другом следователем, заходили пообедать после долгой беседы по поводу кражи, случившейся этой ночью у Виктора.
Перепрыгивая через три ступеньки, Виктор быстро поднялся на указанный Олей третий этаж. Девушка уже дожидалась его, слегка приоткрыв дверь. На ней был легкий, розовый халатик, от нее пахло дорогими духами.
– Заходите, Виктор Афанасьевич, не стесняйтесь, – с улыбкой предложила юная хозяйка, отступая вглубь прихожей. – Смелее, смелее… Ну, чего вы так боитесь… в квартире ведь никого, кроме меня, нет. Да и не может быть, поскольку я живу сейчас здесь одна… Закрывайте дверь… Так, правильно! А теперь снимайте туфли и поставьте их вот сюда, на эту полочку. Так, так… а теперь наденьте вот эти тапочки.
Оля помогала Виктору, кокетливо поправляя другой рукой раздвигающиеся полы халатика.
– А теперь проходите – вот сюда! Да не стесняйтесь же… мы вдвоем: вы и я! Вот кухня – видите как здесь все красиво! Мне мама все время говорит: «Олечка, запомни: для девушки самое главное – это чистота и порядок! Будешь такая – жениха себе отхватишь, что надо! А будешь грязнулей – пропадешь, потому что кому ты такая нужна?»
Оля расхохоталась. Потом спросила.
– Правда, она смешная, моя мама? – И, не дожидаясь ответа, продолжила. – А я с ней и не спорю, потому что сама люблю чистоту.
Оля взяла Виктора за руку.
– Здесь у нас – две комнаты: моих родителей – вон та… которая подальше, и моя – вот эта! На этом пианино «Blutner» – между прочим, не дешевая штучка – я учу ваши уроки по сольфеджио и теории музыки… Ну, и по общему фортепиано тоже. Вот компьютер… мой любимый дружок! Я за ним столько времени провожу: общаюсь с друзьями, папулей, мамулей… ну, и кое-какими другими интересными делами еще занимаюсь. А вот это – мой старый, любимый «видик» – повела Оля гостя дальше по гостиной, – родители купили его давным-давно… когда я еще совсем маленькой была, чтобы ребенку… то есть мне, не скучно было. Они ведь геологи, часто уезжают в командировку; а недавно еще и фирму открыли, где-то в Сибири, поэтому пропадают последнее время там… Ну… а это кровать, на которой я сплю… правда, красивая?
