Юля
Некоторые спины настолько
выразительные, что ты узнаешь по тылам человека даже спустя много
лет.
Что это? Интуиция? Внутренняя
тяга?
Я смотрю на спину человека, в
которого была влюблена всю юность, и не понимаю: какого чёрта он
делает здесь? Не просто в этом городе, но ещё и в моей
больнице?!
Рядом с ним стоит мальчик лет десяти
с прямыми каштановыми волосами, как у отца. Он с любопытством
озирается на взрослых, явно пытаясь понять, что он здесь
делает.
Ах, если бы он знал, что даже мы,
взрослые, не в курсе, зачем нас сюда притащили. Потому что половина
врачей из клиники, а то и больше, не имеют к новому отделению
никакого отношения. Официально мероприятие называется «Открытие
перинатального центра. Явка всем обязательна, будут журналисты и
федеральный канал».
Вот мы и стоим, натянув улыбки на
лица, как латексные перчатки слишком маленького размера на руку.
Ещё хоть миллиметр — и лопнет.
— О, Юленька Елисеевна, очень рад,
что и вы здесь! — выводит меня из задумчивости ласковый голос
главного врача, и по совместительству главного гада, собравшего нас
на сие бессмысленное мероприятие, из-за которого были отложены две
плановые операции.
— Да, Валерий Александрович? —
поворачиваюсь к нему с фирменной, годами отточенной улыбкой,
которую многие мужчины из моего профессионального окружения
почему-то считают оскалом.
Лицо главврача на миг
перекашивается. Но он быстро берёт себя в руки и нагло хватает за
локоть стоящего неподалёку мужчину. Именно того, который любовь
всего моего детства. Который с сыном своим стоит.
И Дима оборачивается. Я задерживаю
дыхание, несколько секунд всматриваясь в изменившиеся черты
мужчины. Да, на лбу прорезалась морщина, как и мелкие по углам
серо-синих глаз. Да, задорный огонь погас, зато на его месте бушует
торнадо, которое заставляет меня сжаться в комочек от строгого
взгляда.
— Юля?
Торнадо в его глазах успокаивается,
как будто кто-то закрыл окно, за которым бушует непогода.
— Дима? — разлепляю губы я, потому
что срочно требуется что-то сказать.
— Это наш новый юрист Дмитрий
Сергеевич, — радостно сообщает Валерий Александрович, игнорируя,
что мы и так знакомы. Он оборачивается на сцену. — А, ладно, потом
поговорим. Дим, умоляю, дождись меня здесь, чтобы я представил тебя
на внутреннем собрании, сразу после официальной части.
Главврач протискивается через толпу
к сцене, а мы с Димой стоим, глядя друг на друга и не зная, что
сказать.
— Па-а-ап, — тянет мальчишка, дёргая
Диму за пиджак. — Я хочу пить.
— Подожди, Тим, я же говорил, что
нужно быть терпеливым, — не глядя на сына, отвечает Дима.
— Здесь не с кем даже поговорить, —
удручённо выдыхает мальчик.
Рядом щёлкает вспышка. Я жмурюсь,
прикрывая рукой глаза. Отступаю шаг назад и, подвернув ногу,
неловко заваливаюсь на Диму, придерживаюсь за его руку, чтобы не
рухнуть на землю. Благо, что и он меня быстро подхватывает,
удерживая от падения.
— Это для новостной сводки, —
сообщает взявшийся из ниоткуда журналист. — Нам нужно показать, что
семьи приходят вместе на открытие перинатального центра!
— Э-э-э, нет, — выдаю я, но
журналюга растворяется в толпе, как антибиотик в физрастворе. Вроде
уже не видно, а осадочек остался. Поворачиваюсь к Диме. —
Извини.
— Ты не виновата. Слушай… — он
осекается, потому как в динамиках раздаётся оглушающее:
— Всем здравствуйте! Дорогие гости,
мы собрались здесь в такой важный день по особому поводу. Открытие
перинатального центра! Позвольте уступить микрофон нашему главному
спонсору Василию Ильичу Петковскому!
Дима выпускает мой локоть, я пытаюсь
отодвинуться подальше. Моя неуклюжесть добавила неловкости между
нами. Отворачиваюсь с преувеличенным энтузиазмом, приготовившись
слушать долгую и занудную речь.
