Стоит открыть глаза — и снова темнота. Неужели сон продолжается?
Хотя нет. Приглушённые звуки, такие естественные для жизни, кажутся
мне музыкой. Ночной кошмар отступает, и его детали стираются из
памяти. Я вернулась. Почему-то именно это слово приходит на ум.
Только отчего же темно?
Протягиваю руки вперед. Они исчезают в темноте. Точнее, не так:
до локтя я их вижу, а выше они просто растворяются во тьме. Похоже,
я все ещё сплю…
— Ой!
Что-то громыхает так сильно, что звенят стекла, а земля под
спиной (я обнаружила, что лежу) движется в сторону. На меня
напирают стены, я крепко зажмуриваюсь.
— Кто-нибудь, поймайте Кайли!!! — Это что, голос Кокки? Он тонет
в громком треске, который гулким эхом разносится под высокими
сводами. О, я знаю это место! Склеп некромантов и зельеваров. Что
же, теперь я точно уверена, что вернулась.
Сажусь, с теплом окидывая взглядом этот серый склеп. Он ничуть
не изменился. Все его пытаются уничтожить, но он целехонький.
Поворачиваюсь на шуршание плащей, чтобы поинтересоваться у
Кокки, почему я снова лежу на жертвеннике или что это такое… и
слова застревают в горле. Кокки и патлатый Макс замерли на пол
шага, их лица побледнели, а глаза расширились от ужаса. Они смотрят
на меня так, будто увидели призрака.
— Что? — удивлённо спрашиваю я. У Кокки, который даже ни разу не
моргнул, закатываются глаза, и он падает в обморок. Хорошо, что
Макс успевает его поймать. На груди Кокки он находит какой-то
предмет и буквально кричит в него:
— Она вернулась!!!
Эхо в сто крат усиливает голос Макса, меня охватывает дрожь.
Радость, что дурацкий сон закончился, сменяется волнением и очень
дурным предчувствием.
Прежде чем сходит онемение, воздух рядом начинает вибрировать, и
в склепе с помощью портала появляется декан Грегош. Он выглядит
усталым, совсем не таким, как раньше. Да и на черных висках его
появилась седина. Неведомый раньше страх сковал так сильно, что я
даже не могу пошевелиться.
— Не волнуйся, теперь все будет хорошо, — мягко говорит декан
пересохшими губами. — Только не волнуйся, ладно?
— Почему я должна волноваться? — еле слышно произношу. Слова
застревают в пересохшем горле.
Макс и декан смотрят на меня, не решаясь приблизиться. Словно я
болею невидимой болезнью. Я смотрю на свои руки. На них падает луч
солнца из огромного окна напротив. Падает, проникая сквозь плоть,
на камень. Моя кожа переливается голубоватым светом. Драконы, я же
прозрачная! Хватаюсь руками за тело, выискивая платье. Есть, я хотя
бы не голая. Но какого дракона здесь происходит? Что случилось, в
конце-то концов?
— Все хорошо, — вновь повторяет декан. Сложно сказать, кому из
нас это нужнее: ему или мне.
Перебираю в голове тяжелые воспоминания.
— Не очень, — наконец выдаю. — Я прозрачная. Как наш
многоуважаемый рэн Кимлин.
— Да, — неловко соглашается декан. — Так получилось. Это лучшее,
что мы смогли сделать за год.
— Год? — Три буквы пригвождают меня, припечатывают к земле.
Всего лишь три буквы, в которых содержится так много…
— Год, — подтверждает рэн. — Мы смогли вернуть тебя благодаря
стараниям Кокки. И Мика. Точнее, вашей связи…
— Расскажите все с начала! — требую громко, хотя понимаю, что
это не срочно. Стоило бы понять, как жить дальше. Жить, когда год
пронесся мимо тебя.
— Ну… — неуверенно начинает декан, но я снова его перебиваю:
— Погодите! Вы поймали эту гадину? Иветту, которая на самом деле
Одетта? Не знаю как, она выглядит лет на тридцать с хвостиком,
только при самом скромном подсчете ей около пятидесяти.
— Кайли! — одергивает декан, тянет руки, чтобы сжать мои плечи,
но на середине одергивает себя и сжимает кулаки. — Прости. Давай я
сам расскажу самые важные вещи.
