После второй бутылки нашу маленькую
компанию — меня, Захара, Егора и Анечку проперло на философские
беседы.
— Мне кажется, что главное в
человеке — это душа, — глубокомысленно изрек я, наблюдая за тем,
как коньяк плещется на дне стакана.
Парни только переглянулись
насмешливо, но ни слова не сказали, зато Анька отреагировала.
— Да ла-а-адно, — протянула она, —
Где ты и где душа?
Язва. Хоть бы раз смолчала.
— В смысле, где я и где
душа?
— В прямом, Волшин! Ты же
знакомишься с одной целью — затащить в постель. Очень сомневаюсь,
что в тот момент, когда у тебя подгорает, ты думаешь о тонкой
душевной организации бедной девушки.
— Я тебе больше скажу, — ухмыльнулся
Егор, — он так занят высматриванием стройных ног, что ему просто
некогда обращать внимание на всякую ерунду вроде души.
— Хочешь сказать, что я только на
оболочку ведусь? — возмутился я, — Что меня только внешность
интересует.
— Разве нет? У тебя же что ни
девка-то модель. Ноги — во, грудь — во, попа — во, — Аня
выразительно изображала женские перегибы.
— Я не виноват, что мне такие
попадаются! — попытался оправдаться, но попытка с треском
провалилась.
— Они не попадаются. Ты сам
выискиваешь их и набрасываешься, как голодный. А если они
упираются, то ходишь следом, канючишь и за рукав дергаешь.
— Да не дергаю я никого!
— Угу. Помню, как ты ко мне клинья
подбивал, — хитро произнесла она, а потом, по-идиотски дергая
бровями, передразнила, — Хочешь, я буду твоим пирожком?
— Не было такого.
— Было. Было. Не отнекивайся. Как
хвост ходил и замуж звал.
Мерз тут же глянул на меня по-волчьи
выразительно. Его всегда бесило, когда об этом заходила речь.
— Это было давно и неправда, —
отмахнулся я, — И вообще недолго.
— Потому что ты сдрейфил! — победно
ухмыльнулась Осипова.
— С тобой попробуй не сдрейфи, — я
отхлебнул коньяка и поморщился, — и вообще, я не понимаю, о чем мы
говорим.
Отличный вечер в компании друзей,
вот только пьяный разговор свернул куда-то не туда.
— О том, что ты неисправимый бабник,
— подсказала девушка с милой улыбочкой, — я бы даже сказала
беспросветный. Клейма негде ставить.
Вот зараза!
— Захар! Она меня обижает, — я
обличающее ткнул пальцем в сторону его жены.
— Ничем не могу помочь. Сам
разбирайся.
— То же мне друг, — просопел я
обиженно, а он в ответ лишь плечами повел и усмехнулся. Смешно ему,
понимаешь ли! — и вообще! Я в коне не согласен с вашими
претензиями.
Троица насмешливо переглянулась
между собой, явно напрашиваясь на то, чтобы быть посланными далеко
и надолго.
— Хотите, я хоть завтра познакомлюсь
с какой-нибудь тетушкой-бегемотихой? — раздраженно предложил я.
— А смысл? — невозмутимо отозвался
Захар, — Вы с ней пару раз прогуляетесь для вида, а потом ты
сбежишь, так и не дойдя до главного. Бесполезное занятие.
Да что б тебя!
— Мы все состаримся, пока он в своей
погоне за длинными ногами, наконец, чью-то душу рассмотрит, —
встрял Егор, — поэтому предлагаю начать с простого и более
приземленного.
Мы дружно уставились на него. Я — с
сомнением, а Захар и Аня — с явным интересом.
— Давайте, подгоним ему ночную
бабочку плюс-сайз. Так сказать, на пробу.
Я громко выругался, а Анька щелкнула
пальцами и радостно произнесла:
— Отличный вариант. Так сказать
лайт-версия. На счет души тут вряд ли что проверишь, а вот с
оболочкой — запросто.
— Идите вы в задницу! Все! Дружно
взявшись за руки и приплясывая!
— Что ж ты так быстро отказываешься?
— ухмыльнулась Оса, вызывая стойкое желание свернуть ее тонкую
шейку. — Мы скинемся. Возьмем тебе самую дорогу. Чтобы и на пяти
языках говорила, и Шекспира цитировала, одновременно играя на
скрипке…ну или еще на чем.
— Спорим, что у него вообще не
встанет, — Магницкий подлил масла в огонь. — будь у нее хоть пять
высших образований и наипрекраснейшая душа.
