Расул из Махачкалы, или Крыша для шавермы
Глава 1. Прибытие. Первый обман таксиста.
Я, Расул. Из Махачкала. Там, где горы упираются в небо, а море вечно сердито бьется о камни. Там, где каждый человек – как камень в стене: крепкий, свой, и если один выпадет – вся стена рухнет. Меня там все знали. А тут, в Москве, я никто. Как песчинка в пустыне, которую ветер гоняет туда-сюда, и всем на нее плевать.
Мне дядя говорил, когда провожал: «Москва, Расул, это не наш аул. Там люди – как волки. Улыбаются тебе в лицо, а сами нож точат за спиной. Но если ты станешь сильнее волка – они будут твои рабы». Я тогда кивнул, мол, понял. А на самом деле не понял ничего. Я думал, главное – быть сильным физически. Как Хасан, мой братан, который может согнуть подкову голыми руками и которому моск в голове мешает думать. Но оказалось, сила тут другая нужна. Хитрость. Как у лисы. А я пока только ишак упрямый, который лбом стену пробивает.
Мы вышли из поезда на Казанском вокзале. И на меня обрушился такой грохот, такой лай, такой запах бензина, пота и чужой еды, что я на секунду ослеп и оглох. Мне показалось, что я попал в желудок к какому-то железному великану, который перемалывает тысячи людей в фарш. Все куда-то бежали, толкались, кричали. Никто ни на кого не смотрел. У нас в Махачкале, если идешь по улице, ты каждого встречного видишь, ты с ним глазами встречаешься, киваешь. Здесь же люди смотрели сквозь тебя, как будто ты призрак, пустое место. От этого стало очень одиноко и страшно, но я не мог этого показать. Я же лидер. Я должен был вести за собой Хасанa и Руслана.
Хасан выругался матом на своем горном наречии: «Что это за адский шум? У меня в голове трещит!». Он был похож на медведя, которого разбудили посреди зимы. Злой, растерянный и готовый всех порвать. Руслан же, наоборот, притих и сжался, как мышка. Его и дома-то редко было слышно, а тут он вообще в ракушку свою спрятался.
«Не бойтесь, братаны! – сказал я им, сам изо всех сил стараясь не казаться испуганным. – Это же Москва! Город возможностей! Здесь деньги на деревьях растут! Сейчас найдем такси, доедем до общаги, устроимся, а потом – как в дамки!». Я сам не очень понимал, что значит «как в дамки», но где-то слышал эту фразу, и она звучала уверенно.
Мы вышли на улицу. Воздух был густой и едкий. Машин было больше, чем камней в нашей горной реке. И все они гудели, сигналили, рычали. Светофоры мигали, как глаза злого джинна. Я стоял и чувствовал себя маленьким-маленьким. Таким маленьким, что готов был провалиться сквозь асфальт. Но я должен был быть большим. За себя и за своих.
Поймали такси. «Жигули» ржавые, воняющие бензином. Водитель – мужик с лицом, как помятый помидор, с глазами, полными злости на весь мир.
– Куда, черти горные? – буркнул он, даже не взглянув на нас.
– Нам нужно на Ленинский проспект, дорогой человек! – сказал я, пытаясь казаться вежливым и важным, как учил дед. Дед говорил: «Даже с врагом говори вежливо. Так он дольше не поймет, что ты его уже победил».
Таксист хмыкнул и молча кивнул.
Мы поехали. Я смотрел в окно. Москва проплывала мимо – серая, огромная, бездушная. Высокие дома-коробки, с тысячами одинаковых окон. И в каждом окне – своя жизнь, свои проблемы, о которых я ничего не знал. «Как же тут одиноко должно быть, – подумал я. – Ни гор, ни моря, только бетон и железо. Как птицы в клетках живут». Мне вдруг страшно захотелось домой, к запаху маминых лепешек и к крику чаек над морем. Но я сглотнул этот комок в горле. Я не мог дать слабину.
Приехали. Место выглядело не очень похоже на «проспект». Дома были старые, облупленные, вокруг валялся мусор.
