Их было немного и разведчики не оценили пришельцев, как опасных. Они были необычными, каждая деталь их образов кричала от чуждости: блестящие панцири из неизвестного, похожего на серебро, металла; странные головные уборы, немного напоминающие деталь из одеяния жрецов, странно-бледные лица, словно у выходцев из загробного мира, и волосы, растущие на лицах. Они были очень необычными, да… Но не опасными. Старший разведчик высказал свое мнение: справится с полусотней чужаков сможет и отряд ополчения ближайшего города.
Хотя они были воинами, о чем свидетельствовало пусть и незнакомое, но оружие, вели они себя странно. Шли через лес напролом, потея и ругаясь, вместо того, чтобы выйти на дорогу. Постоянно бранились друг с другом, из-за чего разведчики долго не могли определить в отряде командира. Вид у них был потрепанный. Имелось даже несколько раненых, двоих из которых они несли на носилках. Где они умудрились их заполучить, двигаясь по безопасным землям империи, уже семь лет не знавшей войн…
– Приведите их ко мне. – молвил Сапа Инка, третий десяток лет своего правления носящий имя Вайна Капак. Пятидесятилетний мужчина, сухой, как зимний тростник, с лицом, похожим на маску Инти из давно нечищенного золота. Только глаза у этой маски были живыми, черными, внимательными и очень утомленными.
Апо киспай лишь коротко кивнул, хотя ему и надлежало бы поклониться, и вышел из зала выполнять распоряжение своего царствующего брата. Наверняка, возьмет сотню воинов Кондора и лично возглавит захват чужаков. Горячая голова. Младший, любимый, строптивый брат. Тоскующий без войны и крови.
Вайна Капак не позволил ни одной эмоции проявится на лице, но ему очень хотелось фыркнуть, как это делает лама, когда ее нагружают вьюками сверх всякой меры. Младший брат уже пробурил ему сердце, требуя наступления на народ каньяри. В частности, он желал до своего ухода в мир духов, захватить крепость Ингапирка. Что совершенно не устраивало Сапа Инку, считавшего, что каньяри и так вступят в Тауантинсу́йу. Нужно только дать им еще пару лет сытого мира и выгодной торговли.
– Что еще? – выбросив из головы чужаков и своего брата-генерала, спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Со своего места на ступенях поднялся Вильяк Уму. Увешанный золотыми украшениями толстый жрец поклонился и сладкоречиво начал:
– Приближается конец седьмого цикла твоего правления, о государь. Инти щедро одарил тебя миром и войной, добычей и урожаем. Необходимо почтить его.
И снова маска Инки не дрогнула, хотя правителю и захотелось в этот момент зашипеть, как ягуар, которому прищемили хвост. Седьмой четырехлетний цикл подходит к концу. Хвала Инти за здоровье и крепость рук, в которых он все еще может держать рода знати и не дать империи развалиться на лоскутное одеяло племен. Но жрец говорил не об этом. Он напоминал о Хапак Хучи – великом жертвоприношении, которое, по мнению хозяйственного Вайна Капака, было лишь невероятным мотовством и бессмысленным расходом ресурсов. Не говоря уже о том, что он, как Ткач, должен был просмотреть сотни, а то и тысячи нитей ныне живущих, чтобы выбрать тех, чей уход порадует Инти, но не нанесёт существенного вреда стране.
У Сапа Инки было пятеро сыновей. Четверо сильных заклинателей, но лишь пятого, самого младшего, ещё носящего детское имя Атава́льпа, Инти наградил даром прозревать грядущее и, возможно, создавать его. Ещё года три и он войдёт в силу, тогда часть работы можно будет поручить ему. До тех же пор некому подставить плечо правителю империи.
– Ты принёс имена?
– Конечно, государь! Всех, кого мы отобрали, готовы и ждут лишь твоего слова.
Он хлопнул в ладоши и с дальнего конца зала, где ждали слуги членов императорского совета, вышла молодая женщина, за которой рабы несли тростниковый сундук с кипу. Кипукамайоки – хранительница знаний, историй и ведущая счёт человеческим душам.
