– Мама, наконец, я до вас
дозвонилась. Где папа? – тихо всхлипываю я в трубку.
– Что случилось, Аврора? Мы на даче,
папы нет, он с друзьями на рыбалке.
– Мама, помоги, пожалуйста, поговори
с папой, я так больше не могу. Я хочу уйти от Макара, развестись с
ним.
– Что ты опять натворила? – строго
спрашивает мать.
– Я? Ничего! Почему ты не спросишь,
что сделал мой муж? – недоумеваю я.
– Аврора, твой муж – взрослый,
статусный человек, он заботится о тебе, уважает твоих родителей. А
тебя мы, видимо, плохо воспитали, раз ты не ценишь то, что
имеешь.
– Господи, мама, ты себя слышишь? Я
почти год замужем, а чувствую себя собакой в клетке. Макар заставил
бросить институт, не разрешает работать, общаться с друзьями, я с
вами вижусь только после его одобрения, – уже откровенно рыдаю я. –
В доме все время охрана, я не могу без скандала за продуктами
съездить. Ему докладывают о любом моем шаге. А вчера... Вчера он
решил, что я не так посмотрела на парня на кассе. Будто я глазки
ему строила. Он... схватил меня за шею, был в ярости.
– Он ударил тебя? – спокойно
спрашивает мама.
– Нет, но ему этого и не надо. Ты
видела его? А меня? Ему достаточно толкнуть... Мама, у меня губа
разбита, синяки на шее. Здесь полно людей, но все его боятся, и я
боюсь, – голос дрожит, но я не отступаю.
Я не могу рассказать всех
подробностей, язык не поворачивается, мне дико стыдно. Но если мне
не поможет отец, то сама я не выкарабкаюсь отсюда.
– Мама, он жесток со мной... в
постели. Я так не хочу. Ты же должна меня понимать.
– Аврора, мне кажется, ты
преувеличиваешь. Я видела Макара несколько раз. Да, он сдержан, в
меру отстранен, но он не мальчишка, чтобы бегать за тобой
хвостиком. Как ты не понимаешь? Тебе нужно быть с ним ласковее,
податливее, угождать во всем. Ну, неужели мне нужно тебя учить?
– Мама, мне двадцать лет, я хочу
любить, и чтобы меня любили. Не дрожать от страха перед мужем, не
плакать ночами оттого, что все тело болит. Почему ты не слышишь,
что я тебе говорю? Он унижает меня все время, контролирует каждый
мой шаг, даже по дому. Я хотела поступить на заочку и стать хотя бы
ветеринарной медсестрой, чтобы устроиться волонтером в питомник, но
он вышел из себя, сказал, что мое место только у него в кровати.
Мам, пожалуйста, поговори с папой. Ты же должна меня понять, как
женщина! Макар не позволит мне развестись с ним, у него везде свои
люди. А папа сможет меня защитить. Можно я приеду к вам? – понимаю,
что разговор становится бессмысленным, но продолжаю цепляться за
последнюю ниточку, в надежде, что мамино сердце дрогнет, и она
придет на помощь.
– Аврора, ты неблагодарная. Ты не
знаешь, что такое нищета, и работать руками. У тебя все есть. Отец
не поддержит твою идею, даже заводить разговор не стоит, –
заключает мама, и моя последняя надежда летит камнем в
пропасть.
– Это потому что они завязаны на
одном бизнесе? Покрывают друг друга? Да? Макар поставляет отцу
паленый бензин, а тот экономит на фурах? Вам деньги дороже родной
дочери? Ладно, мама, спасибо, что выслушала. Справлюсь сама.
Внутри растекается тухлая
обреченность. От понимания, что я одна в целом мире, накрывает
отчаяние. Я гашу истерику, что рвется из груди. Не хочу унижаться
перед мамой еще больше.
Когда-то, увидев Макара на приеме в
доме родителей, я влюбилась в него как девчонка. Я и была
маленькая, неопытная, наивная девочка, которую одним уверенным
взглядом, белоснежной улыбкой покорил большой и взрослый медведь.
Он пах как бог, говорил, как сам дьявол, смотрел на меня так
волнующе, что поджилки тряслись, а в груди все стягивало в тугой
узел. Я мечтала, что, когда окончу школу, поступлю в
медуниверситет, стану взрослой, он обратит на меня внимание, увидит
красивую девушку, сделает предложение и увезет в свой замок.
