Изнуренная постоянной болью, мучающей мою израненную душу на протяжении долгих десятилетий, я с трудом стояла возле окна, из последних сил держась дрожащими руками за подоконник…
– Нет, – сказала я себе, глядя в экран своего ноутбука, и потрясла возмущенно головой. – Окно и подоконник? Тавтология? Я что, забыла, как писать?
Удалила слова «возле окна». Читатели не дураки и поймут, что, если персонаж держится за подоконник, стало быть, находится у окна.
Затем я увидела его. Смотрящего прямо в мое окно. На меня.
Я снова покачала головой. Что-то было не так с этими предложениями.
– Мне нужно кофе. Много кофе…
Спустившись на кухню, включила кофемашину.
Я жила одна в простеньком, но просторном для одного человека двухэтажном коттедже. Я замерла на мгновение, вспоминая, как долго тут живу. Казалось, вечность. Будучи писательницей, я обожала тишину и, как следствие из этого, вела затворнический образ жизни. И в принципе всегда мечтала жить одна, так как быстро устаю от людей, но после всех этих лет я затосковала и все чаще стала чувствовать себя одинокой. Все мои друзья и знакомые думают, что я спятила. «Ты молодая красивая девчонка, почему ведешь себя как монашка? Зачем ты заперла себя в этом доме, как в какой-то темнице? Гуляй, отрывайся!» – часто говорят они. Говорили. Теперь у меня нет ни друзей, ни знакомых. Мне пришлось изгнать их из своей жизни, дабы перестать слушать весь этот бред.
Отпивая по пути кофе, я вернулась в свой кабинет и исправила последний абзац.
Вот тогда я впервые увидела его. Он пялился прямо в мое окно.
Я перечитала оба абзаца и вздрогнула. Каким-то образом я сумела себя напугать.
– Ну хоть кого-то ты напугала! – подразнила я себя, намекая, конечно, на то, что читатели, по обыкновению, более искушенная публика, им нужно что-то пострашнее.
Осознав наконец, что я не в подобающей форме для сочинительства, я выключила компьютер и отправилась в спальню. Время близилось к полуночи, а я привыкла видеть сны не ранее двух часов ночи, но я посчитала, что мне все равно больше нечем заняться, тем более завтра утром у меня встреча с журналистом, и мне нужно быть в хорошей форме.
Я приняла душ, переоделась в шелковый халат и спустилась на первый этаж проверить, заперта ли входная дверь – полезная привычка, которую я у себя выработала. Когда ты живешь одна, хорошо знать, что ты в безопасности.
Дверь была заперта.
Я поднялась в спальню, выключила свет и, как обычно, подошла к окну. Я всегда восхищалась луной. В то время как кто-то готов постоянно смотреть на огонь или журчащую реку, я же могу любоваться луной вечно, будто бы даже не моргая.
Потрясающие готические небеса бесповоротно влюбляли в себя: круглый месяц, время от времени застланный набегающими полупрозрачными серыми облачками, словно дымкой, мистически озарял все вокруг; яркие и холодные звезды казались спокойными и счастливыми. Привычная мысль о том, была бы я тоже счастлива, окажись я с ними, выдернула меня из реальности на некоторое время. Затем я с отчаянием покачала головой, понимая, что я здесь, а не там, и еще бог знает сколько времени пройдет, пока я наконец не встречусь с прекрасным небом, и я склонила голову в печали.
Я уже собиралась оторвать взгляд от вида за окном, когда что-то привлекло мое внимание.
За моим забором-сеткой, всего в нескольких шагах, стоял мужчина. В темноте я не могла различить ни его лица, ни одежды. Но каким-то образом я могла видеть его глаза и соответственно проследить за его взглядом. Он смотрел прямо в мое окно. Он смотрел прямо на меня.
Застыв от испуга, я пялилась на него в ответ не меньше минуты, но затем созвала всю свою отвагу и одним быстрым движением закрыла гардины.
