«…А также о нашумевшем деле об изнасиловании двух
девушек — Майи Коул и Кэтрин Стэнфорд: подробностей
по делу до сих пор нет, обе потерпевшие
в тяжёлом состоянии находятся в больнице, прессу
к ним не пускают, власти также не спешат делиться
информацией. Но мы, редакция «Ньюс-Чэннел», будем держать вас
в курсе событий…»
От плотоядной усмешки на моём лице даже вышколенная стюардесса
шарахается и спешит убраться куда подальше вместе
со своим предложением выпить ещё шампанского.
Примерно так же, на самом деле, повела себя
и пресса, когда сунулась в больницу, чтобы разузнать
побольше об этом «деле». Служба внутренней безопасности
«Стэнфорд кампани» крепко взяла этих грязных проныр за яйца:
шаг влево, шаг вправо — кастрация.
Но от этого не легче. Перед глазами до сих пор
красное марево, как в тот самый день, неделю назад, когда отец
дрожащим голосом сообщил мне по телефону
о произошедшем.
Он думал, что достаточно будет запереть меня на неделю
«неотложными» делами в Сиднее, чтобы я остыл
и подуспокоился. Ещё одно доказательство того, что
за двадцать шесть лет отец так и не понял, кем
на самом деле является его сын — Ричард Стэнфдорд.
Пилот монотонно бубнит в микрофон уже заученную фразу
о посадке, и, будто в ответ на его слова, сердце
начинает биться быстрее, разгоняя адреналин по телу.
Ничего, осталось совсем немного. Ещё пара часов, и я буду дома.
Клянусь, я отомщу всем ублюдкам, которые посмели тронуть
Кэти.
Я клянусь.
***
В прокуренном кабинете детективного агентства
на Холборн-стрит даже днём царит полумрак из-за вечно
опущенных жалюзи, а кожаные диваны, стеллажи с книгами
и большой письменный стол из тёмного дерева наводят
на мысли о мафиози как минимум.
Зато обеспечена полная конфиденциальность как самих дел, так
и заказчиков. Именно поэтому контора процветает, несмотря
на высокие цены.
Но деньги в данном случае роли не играют. И тем
более для того, кто является наследником одной из крупнейших
фармацевтических корпораций Старого света.
Лайэл, мой лучший друг и по совместительству глава
детективного агентства, уже битый час пытается вразумить
обезумевшего от горя и ярости братца.
— Дик, ты уверен? Нет, ты серьёзно уверен? Это ведь
не шутки. Ты собираешься вершить собственное правосудие
в обход властей. И я ещё могу понять, зачем тебе вся
информация о нападавших, но медицинское заключение Майи
Коул?
Я раздражённо расслабляю галстук и расстегиваю пару пуговиц
строгой рубашки.
О чём вообще тут можно думать? И с чего вдруг Лайэл, тот самый
Лайэл, который до полусмерти готов избить любого, кто, скажем,
просто бродячую собаку пнёт на улице, сейчас уговаривает меня
подумать? Неужели боится, что я запятнаю свою репутацию? Ну так для
этого он мне и нужен. Чтобы всё было тихо-мирно.
Как говорят, не подкопаешься.
— Да, я уверен. И раз я сказал, что мне
нужно, — значит, нужно. Читай.
Лайэл ещё немного помедлил, посверлил меня взглядом, словно
взвешивая всё «за» и «против», нахмурился ещё сильнее,
но всё же взял со стола нужную папку, и,
прокашлявшись, начал:
— Майя Коул, двадцать два года, поступила в больницу святого
Антуана с многочисленными повреждениями средней степени
тяжести, а именно: гематомами и ссадинами по всему
телу, переломом двух рёбер, разрывом бедренных связок, закрытой
черепно-мозговой травмой, предположительно от удара
о деревянную поверхность. Потерпевшая была
девственницей… — Он запинается на полуслове
и поднимает на меня тяжёлый взгляд. — Нет, если тебе
так надо, читай это сам. И фотографии рассматривай,
а я не хочу. Бедная девочка, что ей пришлось
вытерпеть…
