В жаркий день учиться лень
В последние дни мая на город Солнечный обрушилась небывалая жара. Казалось, даже ветер изнемог от зноя и затаился в окружавших город лесах и возле заросших камышами болот. На небе ни облачка, и только солнце гордо пылало в ослепительной синеве, наслаждаясь своей испепеляющей силой.
Жара прогнала с улиц праздношатающихся граждан и довела до изнеможения продавцов палаток и тех, кто не мог забросить дела и устремиться к прохладе речного пляжа или, на худой конец, в парк, где можно выпить холодного кваса и съесть парочку мороженых.
Среди страдальцев был и пятиклассник Витя Канарейкин, ему предстояло провести этот день за письменным столом ради исправления итоговых оценок. Пребывая в состоянии прострации, он мечтал о чуде, когда всё уладилось бы само собой. Заниматься уроками в такую жару было выше его сил, хотя многие позавидовали бы относительной прохладе, создаваемой обилием в комнате растений разных пород. Пальма с резными листьями подпирала потолок. Под шатром из папоротников разместились азалии и бегонии. Растения тоже изнывали от зноя, блаженствовали только колючие и уродливые, похожие на инопланетян кактусы.
Окна, смотрящие на восток и юг, позволяли солнцу хозяйничать в комнате с утра до вечера. Не спасали даже цепляющиеся за решетки плети плюща. Их яркая зелень потускнела и поникла. Знойный воздух из открытого окна втекал в комнату, не принося облегчения.
Витя навалился грудью на стол и скосил глаза на небольшой цветок, стоящий особняком в прозрачной полусфере, по стенкам которой спускались капельки воды. Это королевская примула, большая редкость, подарок его маме от коллег-биологов с острова Явы. Её называют цветком землетрясений, потому что она зацветает при колебаниях почвы. Ему показалось, что бутоны на стеблях стали набухать.
«Наверное, гроза будет, – подумал Витька, – и на речку не сходишь, а так хочется искупаться». Он тупо смотрел в тетрадь по математике, но мысли его путались, а циферки и буковки на странице выстраивались сплошной цепью пляшущих человечков. Да, спасти от этих страданий могло только чудо.
И тут на стол по солнечному лучу спикировал странного вида жук. Рогатое насекомое разомлело от жары и решило отдохнуть на Витькиной тетрадке. При этом жук шевелил усиками и, казалось, посмеивался!
«Это еще что?»
Наглое вторжение на его территорию взбодрило Витю.
«Нет, уж дудки, – подумал он, – тебе здесь не место». Встряхнувшись от сонной одури, он принял атакующую позу и одним щелчком отправил жука на подоконник, откуда тот, сделав прощальный круг, благополучно убрался восвояси, помахав Вите крылышками.
За окном раздались крики и собачий лай, это Генка Стрыгин вывел на прогулку Рекса. Страдалец тяжело вздохнул и потной пятерней взлохматил прилипшие ко лбу вихры.
«Генка – счастливчик! – с завистью подумал он, – Его родителям всё равно, какие у него оценки, лишь бы вообще учился. Но мама не такая!» – Он скривил рот, словно у него болели зубы. – «Какая разница – пятерки, четвёрки, тройки? Эх, папа, папа, ты бы понял».
Но Евгений Викторович Канарейкин, известный в городе «гений кибернетики», уже полгода был в командировке в стране восходящего солнца. И теперь ничего не оставалось, как только смириться со своей участью. И решать проклятые задачки, чтобы получить, в конце концов, годовую четвёрку. От этой мысли стало совсем невмоготу.
Во дворе заливался лаем Рекс, и Витя, давно и безнадежно мечтавший о собаке, почувствовал себя ужасно несчастным.
«Хочу собаку! – прошептал он. – Хочу собаку!»
