Очередной тревожный день.
Мы с мамой пробирались к импровизированному, стихийно
образованному в Гагре, рынку. Здесь каждый мог обменять свои
припасы на другие – более нужные.
Приметив торговку, разложившую на грязной тряпице сморщенные
клубни картофеля и маленькую бутылочку масла, мысленно прикинула,
во сколько обойдётся нам сегодня единственный приём пищи.
Медикаментов в моём рюкзаке осталось крайне мало. И, они бы
точно пригодились матери, случись беда, но мы с сожалением
понимали, что без еды умрем гораздо раньше.
Абхазия пока ещё считалась относительно безопасной. Война стёрла
все государственные границы, заставив людей, говорящих на разных
языках держаться вместе и в то же время постоянно ждать от любого
из них удара в спину. Мир был разделён на две категории людей –
воюющих, что давно уже не понимали, за какие идеи они убивают, и
тех, кто отказывался враждовать, сбиваясь группами в поселениях,
находящихся как можно дальше от горячих точек. Только и здесь
жестокость порою довлела над разумом.
Вот и сейчас, протягивая изможденной женщине с обожженной ногой
в левой ладони пару таблеток анальгина, я сжимала в правом кармане
нож с выкидным лезвием. Последний месяц он не раз спасал нам жизни,
и стал самым весомым аргументом в любом споре.
- Если найдёшь ещё две, я добавлю мясо ежа. – Её щербатая улыбка
напрягла. А взгляд, на пару мгновений переместившийся за мою спину,
заставил выхватить нож из кармана и обернуться.
Рука, осторожно шарящая в моём рюкзаке в поисках ценного,
дёрнулась от резкого порыва. Парень, невозмутимо и нагло уставился
на меня.
- Что же ты делаешь, ворюга! – Запричитала мама, для которой
подобное поведение до сих пор считалось неприемлемым. – Последнее
отбираешь!
Вытащить хоть что-то он не успел – ладони парня были пусты.
- Сестра умирает от жара, - как-то механически проговорил он, -
нужны лекарства, и отдать мне не чем.
- Врёт он всё. – Вмешалась торговка. – Вчерась тоже
попрошайничал.
- Я могу показать сестру. – Он развернулся и рукой поманил за
собой. – Идём!
- Не стоит, Яна. – Остановила мой порыв мама. – Если хочешь, дай
ему парацетамол, но с ним не ходи. Мало ли кто там ждёт.
Мысленно согласилась с единственным родным человеком. Отец успел
вывезти нас через знакомых в это место незадолго до того, как его
рекрутировали. Связь с ним оборвалась еще несколько месяцев назад.
А его тётка скончалась уже как пару месяцев.
Всё, что было ценным в её доме мы уже продали или обменяли на
еду, оставив себе лишь кровати и жалкое подобие роскоши в виде
одного набора постельного белья и двух подушек.
Я заглянула в рюкзак, пытаясь отыскать в нём ставшие редкостью
лекарства. Скоро совсем перейдём на подножный корм. Силки на ёжиков
всё чаще остаются пустыми. Крупную живность извели люди с
огнестрельным оружием. Не брезговали ни кошками, ни собаками,
охраняющими нищенствующие подворья.
- Яна, что это? – Раздался удивлённый и одновременно испуганный
голос мамы.
Я посмотрела на неё, и проследила за её взглядом вдаль, где
виднелась полоса горизонта на всегда мрачном, равнодушном море.
Сейчас горизонт пылал, поднимаясь клубами чёрного дыма, неумолимо
разрастаясь вверх по мере приближения к берегу.
Вокруг загомонили, заголосили, запричитали бабы, силясь подавить
рвущийся из горла обречённый крик. Рынок наполнила суета. Кто-то
бросал свои товары и пытался скрыться, некоторые спешно поднимали
покатившиеся по земле чужие сокровища и жадно прятали себе за
пазуху, надеясь выжить с найденным добром.
Я же стояла как вкопанная, понимая, что спастись от
надвигающейся взрывной волны ядерного гриба никому из нас не
суждено.
- Я люблю вас с папой. – Обратилась к застывшей статуей, матери.
– Запомни это и передай отцу, если вдруг мы не встретимся
наверху.
