Я пристально посмотрела в глаза
Хранительнице, она неподвижным взором встретила мой взгляд полный
презрения и неприязни, лицо ее было в этот момент бледным и
мрачным. Вдруг в ее глазах что-то изменилось, появилась некоторая
решимость, она внимательно взглянула на смотрителей и, обращаясь к
Морису Милну, строгим тоном медленно проговорила:
– Я профессор Академии магии, Эмили
Дафф. Эта девушка – моя подопечная, и я хотела бы лично принимать
участие в расследовании данного преступления. Я готова нести за нее
личную ответственность, и прошу заменить меру пресечения: арест на
Оковы смирения.
Мой отец стоял рядом с нами, низко
опустив голову. Услышав слова Хранительницы, он весь подобрался,
выпрямил спину и, глядя на смотрителей, громко проговорил:
– Я профессор Академии магии,
Николай Кэнтнис, являюсь официальным опекуном этой девушки и хотел
бы лично принимать участие в расследовании преступления, в котором
ее обвиняют. Я готов гарантировать, что она не сбежит и не совершит
иных поступков, противоречащих законодательству Эгроссии, и прошу
заменить меру пресечения: арест на Оковы смирения.
Расширенными от удивления глазами я
смотрела поочередно, то на отца, то на Хранительницу. Было
непонятно, что происходит. Что задумали эти двое?
Смотритель Тайной Канцелярии Морис
Милн перевел свой взгляд с меня на Хранительницу, а затем на отца
и, наконец, стальным голосом произнес:
– Я принимаю оба ваши заявления. И
готов соблюсти процедуру поручительства. Если вы двое несете за нее
личную ответственность, то я надену на нее Оковы Смирения, но она
все равно последует за нами в Академию, где будет дожидаться
окончания расследования.
Отец и Хранительница внимательно
выслушали его и в знак согласия кивнули. С этими словами он подошел
ко мне и застегнул на моих запястьях два темных браслета с
нанесенными на них магическими знаками. Ощущение вселенской обиды и
полного равнодушия ко всему происходящему вырвалось из груди.
– Всех прошу пройти вместе с нами, -
объявил он, и подтолкнул меня к порталу. Отец и Хранительница вслед
за смотрителями шагнули в арку серебристого прохода.
Мы все вдруг оказались в Академии
магии в кабинете ректора. Он сидел в глубоком кожаном кресле у
стола. При виде нас он соскочил со своего места и устремил
удивленный взгляд на нас. На лице его сложно было прочесть
эмоции.
– Добрый день, ректор Колд! –
поприветствовал его Морис Милн. – Я смотритель Тайной Канцелярии,
Морис Милн, и мои помощники доставили в стены Академии магии Алину
Кэнтнис, подозреваемую в нарушении закона о запрете применения
боевых видов магии. В ближайшее время мы проведем расследование и
установим виновных в совершении этого тяжкого преступления.
Затем он перевел свой взгляд на отца
и Хранительницу и, кивнув в их сторону, продолжил:
– Двое ваших преподавателей, Эмили
Дафф и Николай Кэнтнис заявили, что готовы нести личную
ответственность за эту девушку и попросили надеть на нее Оковы
Смирения. Согласно процедуре поручительства мы не станем сажать ее
в тюремную камеру до выяснения всех обстоятельств этого дела, но
она не должна покидать стен данного учебного заведения. Можете ли
вы гарантировать, что Алина Кэнтнис не покинет Академию, пока идет
расследование?
Брови ректора взметнулись
вверх, он тяжело вздохнул и бросил взгляд на меня, затем на отца.
После этого он в упор посмотрел на Хранительницу. Его глаза,
казалось, даже не моргали. Прошло несколько долгих секунд, прежде
чем Питер Колд открыл рот и произнес:
– Я готов поручиться, что Алина
Кэнтнис не покинет стен Академии магии. До установления виновных в
данном преступлении она будет регулярно посещать занятия.
Морис Милн снова обратился к
ректору:
