Русская горка: год первый
Предуведомление
Это всего лишь очередной сетевой дневник, и не больше. Немного причесанный и сокращенный. Те, кто соблазнятся названием и будут ждать стенаний, политических рассуждений, обличительных возгласов и прочих подобных вещей, останутся разочарованными. Какая бы ни стояла эпоха – люди живут! Поэтому речь, как всегда, пойдет об обыденном. Что же касается горки, то мне кажется, что я правильно угадал направление движения. Но отмечать не стал. В горку можно и подниматься. Вдруг я ошибся? Вдруг напрасно забил крылами и начать каркать, а все обстоит наоборот, и мудрый Правитель направил сани иначе? Оставлю себе эту лазейку – особенно на случай, если все-таки прав. Без нее мне, глядишь, и несдобровать. Хотелось бы перечитать эти строки через год, но будущее затянуто пеленой, и мне остается надеяться, что это туман.
Подарил сестре свою книжку.
– Вот спасибо, – обрадовалась она. – Я летом все читала твою, когда на дачу ездила. Знаешь, когда ничего умного не хочется – в самый раз.
С интересом внимал фонетическим инициативам Правителя.
Он дважды пригласил произнести слово «Россия» не в два слога, как он выразился, а в один. Не то он тост поднимал, не то просто хвалил. Правитель с улыбкой показал, как это делается, и подчеркнул важность такого спеллинга.
Насколько я понял, нам не советуют резать «Россию» по удвоенному «с». Лучше выговаривать быстро, на выдохе. Очевидно, намек на ее неделимость. Не знаю даже, как будет произноситься «Российская Федерация».
В «России», кстати заметить, не два слога, а три. Но это уже такой сепаратизм, что я сильно рискую.
Душевно отзываясь на этот почин, я предлагаю ввести значок Двоебучной Скрепы. Вроде апострофа. Верхняя горизонтальная черточка с двумя ножками. Как видишь двоебучие – мгновенно произносишь его как единоебучие. Можно начать с «голубого лобби».
Показали, как тысячный детский хор спел Путину про пусть-всегда-будет-солнце.
В 1976 году состоялся 25-й, да святится имя его, съезд КПСС. А перед ним в Таврическом дворце провели какую-то литургию – не то конференцию, не то местный пленум. Я был в пятом классе. Нас отрядили спеть, прочесть стихи и просто постоять. Мне, хвала сатане, выпало последнее. Мы входили в зал торжественным сюрпризом и выстраивались в проходах. Особо одаренные шли на сцену и декламировали свою радость по случаю скорого шабаша. Собственно, эти строки и сохранились в памяти. И все.
Без них я не назвал бы ни год, ни повод. Нас гоняли туда на репетиции изо дня в день, по зиме. Помню, как я вошел со всеми под вялые аплодисменты каких-то ящеров, которые оборачивались на нас. Мог бы что-то и уяснить. Пишу, имея целью подчеркнуть: в том возрасте я не понял вообще НИЧЕГО. Ни что это было, ни зачем; съезд был сам по себе съезд, далеко, попозже, и провались он, а туда я ходил пешком. Очевидно, там присутствовали видные люди. Я никого не знал и знать не хотел. В памяти восстанавливается лишь абсолютно равнодушное непонимание. Это не повлияло ни на мою нравственность, ни на рассудок, ни на градус патриотизма, ни на выбор жизненного пути. Разве что начало формировать ощущение вселенской хуйни как основы миропорядка.
Надеюсь, с этими ребятами тоже обойдется.
У дочуры экзамен на разговорную тему. По-английски. Тема: смелый человек в твоем отечестве. О ком сказать?
– Александр Ульянов, – говорю.
Полезла смотреть.
Ну и правильно. Ибо нечего.
– Не знаю, – говорю дальше. – Мало, что ли, у нас смелых людей? Гагарин, Чкалов, Дацик. Сахаров. Толоконникова, Кураев, Пржевальский. Путин. Терешкова. Илья Муромец. Смелых людей полно.
