6556 лето от сотворения мира/1048 год от Рождества Христова/
Сегодня Игнатцу не клевало. Дед Гарай захотел ушицы и отправил его с раннего утра за свежей рыбкой. Мальчишке удить нравилось. Особенно бойких и хитрых хариусов. Просьбу деда он воспринял с радостью и, доев кашу, тут же поспешил на реку к его любимым перекатам. Однако в этот раз рыба не обращала на него никакого внимания. Чего он только не пробовал: и пригибался, чтобы его хариусы не видела, и наживки менял, и словинки-заговоры бабкины шептал. А теперь вот и вовсе в реку забрел, чтобы подальше уду забрасывать. Но хариусы клевать отказывались – ни единой поклевки. На дворе хотя и была середина лета, вода в перекате была все одно прохладная, и босые ноги мальчишки стали мерзнуть. Не выпуская удилище из рук, он залез на выступающий над водой валун. От нагретого на солнце камня ноги понемногу согрелись и настроение у Игнатца немного улучшилось.
Он подтянул к себе уду и с удивлением обнаружил, что наживки на ней нет. Невесть откуда взявшийся жирный овод, пристроившийся на мокрой рубахе, был им успешно пойман и ловко насажен на тонкий крючок. Уды он делал из тальника. Вырезал развилки куста и обрабатывал их так, чтобы получались заостренные крючки. Рыба с такой снасти частенько срывалась, но все одно без улова домой Игнатец никогда не возвращался.
Но и заброшенный в небольшую струю овод, ничем не привлек жирных равнодушных хариусов. Игнатец видел их в прозрачной реке. Толстые с огромными плавниками-парусами они прекрасно видели проплывающую рядом с ними насадку, но оставались безразличными к ней. И даже, когда уда плыла ему прямо в рот, тот игнорировал ее и отходил в сторону. Игнатец уже хотел выбираться на берег, как вдруг кто-то ухватился за другой конец лесы и сильно потянул ее в сторону. Мальчишка вздрогнул от неожиданности и, не удержав равновесие, свалился в воду и выпустил из руку удочку.
Когда он вынырнул из нее, то удилище уже было довольно далеко. Игнатец попытался его догнать, но быстрое течение подхватило березовый прут и увлекло за собой вниз по реке. Уды и прута Игнатцу было не жалко. Пусть бы себе плыло. А вот за потерянную жилку от деда обязательно достанется. Тот только вчера сплел ему новую нитку из конских волос, и вернуться домой без нее Игнатец не мог. Старый Гарай вместо вольной деревенской жизни вмиг отправит его до следующей седмицы на самую дальнюю пожню. А там радости немного. От надоедливых комаров, вездесущей мошки и прилипшего к потному телу колючего сена удовольствия мало. К тому же поиграть в битки или лапту там не с кем. С братьями, которые его в два раза старше, разве рюхи погоняешь.
Выбравшись из воды, Игнатец рванул было за уплывающим древком, но острые прибрежные камни быстро остудили его пыл. Пожалев, что не надел лапти, он насколько мог быстро заковылял вдоль берега. Погоня продолжалась недолго. Чуть ниже по течению река делала поворот, образовывая в излучине небольшой водоворот. В него и угодила удочка. Ее закрутило в омуте и стало медленно прибивать к берегу. Игнатец хорошо все рассчитал, и когда древко оказалось совсем рядом, забежал в воду и схватил прут.
– Потерял чего? – услышал он незнакомый голос и от неожиданности чуть снова не выронил удочку.
– Я? Я… это…, – пробормотал Игнатец, не зная толи в реке стоять, толи к берегу идти.
Он пытался разглядеть стоявшего на берегу человека, но слепящее из-за спины пришельца солнце сводило все его попытки на нет.
– Не здешний я. С миром иду к вам и с вестями важными, – произнес тот. – Испужался что ли меня?
