Поток ледяной воды неожиданно хлынул на лицо, безжалостно
проникая в нос, уши и приоткрытый в крике
рот.
– Кх-а-кха! Что? Кто?
Захлебываться кашлем и одновременно пытаться разлепить залитые
водой глаза никак не удавалось. И помочь себе как-то руками, чтобы
прикрыться от ледяных брызг, тоже не получалось: тело не желало
слушаться. Оно словно действовало само по себе, не подчиняясь
разуму. Даже голос отказал, и вместо крика из саднящего горла
вырывался лишь жутковатый хрип.
В голове туман, в мыслях полный раздрай и паника. Марево
нарастающей пульсирующей боли мешало сосредоточиться. Кто я? Где я?
Почему я?! Ничего не помню!
– Эй! – Щёку обожгло хлёстким ударом.
Голова безвольно мотнулась, больно ударяясь обо что-то твёрдое и
холодное. Только-только появившиеся мысли осыпались мелким
крошевом, оставляя в голове гудящую пустоту. Внутри всё сжалось в
дурном предчувствии. Интуиция вопила: это только начало!
И не зря. Очередной удар не менее болезненно обжёг вторую
щёку.
– М-а-а, – слабый стон сорвался с искусанных губ, в голове
зазвенело нарастающим набатом, а на языке появился металлический
привкус крови.
Да что за чертовщина со мной происходит?! Если это сон, то
слишком уж реалистичный! Боль, разливающаяся от щёк по всему телу,
была реальной, как и ощущение холодного металла вокруг запястий.
Спина горит огнём, и этот жар тягучими ручейками стекает ниже, по
пояснице и ногам.
– Ну что, очухалась, дохлятина? – зло прошипели рядом и, грубо
сжав плечо, хорошенько тряхнули.
У меня от такой встряски даже глаза открылись. Из горла вырвался
не хрип, а полузадушенный крик, настолько раздирающе сильной была
боль.
– Ты смотри не подохни мне тут раньше времени. Ещё пять ударов –
и тогда можешь проваливать к чертогам белого змея. Хотя, думаю,
тебя даже за ворота не пустят, больно уж ты страшная, да ещё и
воровка, – каждое слово было пропитано такой ядреной злостью, что
меня затрясло ещё сильнее. За что?!
У изверга, что измывался надо мной, не только руки оказались
грубыми, но и голос – низкий, хриплый и неприятно вязкий. И всё же
перепутать его с мужским было сложно. Да и глаза, что я усиленно
таращила в ожидании, когда мутные пятна примут более чёткие
очертания, бесстрастно подтвердили: передо мной женщина.
Высокая, широкоплечая и мускулистая, как мужик-молотобоец, с
огромными ручищами. Странные кожаные доспехи очень хорошо
подчёркивали мышечный рельеф перекачанного торса и по-женски
выпуклую грудь.
На бёдрах доспех превращался в короткую юбку с разрезами, плотно
облегающую не менее мощные ляжки. Тёмные волосы были сбриты почти
под бобрик, что только добавляло бабище мужеподобности.
Перекошенное в зверском оскале грубоватое лицо усиливало
отталкивающий эффект.
И эта рожа самодовольно ухмылялась мне в лицо.
Зубы заныли от желания вцепиться ей в глотку или хотя бы от души
врезать в ответ. Оттолкнуть, растоптать, хоть как-то попытаться
защитить себя. Но, увы, я была надёжно прикована к каменной стене.
На ногах тоже ощущалась металлическая тяжесть, а моя попытка
хорошенько лягнуть самоуверенную тварь только ещё больше её
разозлила. Цепи противно звякнули о камень, а нога едва ли
приподнялась на десять сантиметров.
