Глава 1. Незнакомка на крыше
Однажды зимним и непривычно солнечным питерским утром я вышел подышать во двор. Стояла такая тишина, что звук вкусно хрустящего под моими шагами снега заполнял двор-колодец полностью. Я останавливался, втягивал ноздрями колючий воздух и любовался отблесками долгожданного солнца в немытых стеклах старого дома.
Вдруг наверху, далеко над головой, протяжно и, как будто жалобно, заскрипели ржавые петли, с глухим звуком бухнула об стену трухлявая дверь. Взгляд метнулся на крышу, и я увидел, что там, в мансарде, мелькает чья-то тень. Да только мало ли гостей заселяются, никем не прошенные, на чердаки и в подвалы? Подумал об этом – и забыл, пока через пару часов из окна своей квартиры не увидел, как напротив, на самом краю ската крыши, свесив ножки вниз, сидит коротышка с всклокоченными волосами. В одной руке у девчонки была булка хлеба, в другой – такая большая чашка, что ее можно было бы носить вместо шляпы. Судя по стремительно взмывающему тонкой струйкой дымку, в ней было что-то горячее. Коротышка с блаженной улыбкой смотрела, как уходит за горизонт короткий северный день, смачно откусывала от батона и прихлебывала из чашки.
Когда черепиц коснулся последний солнечный луч, она запрокинула голову, широко раскрыла рот и, влив в него последние капли напитка, наотмашь бросила чашку назад, к топорщащимся на фоне темнеющего неба рогатинам антенн. Я замер: желтая полусфера взметнулась над крышей и, достигнув высшей точки, начала стремительно падать вниз, но словно растворилась в воздухе. Зажмурился, потер веки и вгляделся: поверхность пышного сугроба, одеялом укрывшего крышу, осталась безукоризненно гладкой.
– Хватит работать по ночам, – сказал сам себе. – И чего только не померещится от недосыпа!
Девчонка тем временем спешно запихала в рот остатки булки, по-детски растопырив пальцы, отряхнула ладошки, загребла пригоршней снежок и запустила его наверх. Как раз в эту секунду небо совсем потемнело, и зажглась первая звезда. Я все стоял у подоконника в потемневшей комнате и смотрел сквозь тюль занавески. Темный силуэт вырос и удалился от козырька в сторону мансарды, а затем скрылся за углом. Все на крыше замерло, и ничего, кроме небольшой вмятинки на снегу у самой кромки, не напоминало о странной гостье.
– Чудная какая-то, – подумал я. – Наверное, поругалась с родителями и пряталась. Бедные мама и папа, должно быть, места себе не находят, ищут. А она, бессовестная, лазает по крышам!
– Мяу! – недовольно подтвердил догадку серый и слепой кот Крот.
Задернув шторы, я пошел на кухню, чтобы покормить его. Там насыпал ему галет из пакета, а сам хлебнул чая с бутербродами, помыл посуду и засел за работу. Мысли о коротышке не давали покоя, и нет-нет, да метался взгляд на темную крышу. Но там все было спокойно. Через несколько часов, перед сном, еще раз внимательно вгляделся в темноту, но ничего подозрительного не обнаружил и лег спать.
Настало утро. Серое небо висело над самыми крышами, вот-вот собираясь порваться, как старая пуховая перина, чтобы густо засыпать все вокруг белым. Всмотрелся в мансарду: не мелькнет ли за старыми окнами легкая фигура? Нет, никаких признаков. Девчонка все не выходила из головы. То ли странная прическа произвела на меня впечатление, то ли дерзость, с которой она сидела на пропастью. А может, просто грела душу мысль, что хотя бы на пять минут появился у меня чудной, но приятный сосед.
– Может, ее зовут Катя? Или Таня? Или Наташа? Нееет, коротышка явно молода, а с самой перестройки такими именами уже не называют, все какие-то Евы и Виолетты, Златы и Алисы.
Насыпал хлопьев и только было начал наливать молоко в плошку, как в голове кто-то тоненьким голоском пропищал:
